Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
Казалось, что Барочо мыслил вполне ординарно, только вот иногда его заносило в какие-то дебри. Или по какой-то прихоти он хотел представить, что это именно так. Некоторые смотрели на него с едва скрываемым раздражением и с терпеливой снисходительностью, характеризующей отношение ко всем известным чудакам и оригиналам. Однако один из сидевших за «высоким столом», бесстрастный и довольно бесцветный субъект, оказавшийся Хэвелендом, слушал Барочо весьма внимательно. Так, по крайней мере, показалось Эплби. Испанец тем временем пустился в никак не связанные с происходящим филологические парадигмы и аналогии. На минуту его голос смешался с негромкими разговорами, позволительными за «высоким столом», и Барочо никто не слышал, кроме его ближайших соседей. И вот после небольшой паузы он громко спросил:
Титлоу вдруг резко опустил свой бокал. Хэвеленд столь же внезапно поднес свой ко рту. Было невозможно определить, кому именно адресован этот на первый взгляд нелепый вопрос. Эплби подумал, не с его ли взглядом в этот, выбивший всех из колеи момент хотели встретиться круглые, наивные глаза Барочо?
«Этот испанец, – предположил он, – обладает острым умом. И в то же время он не намеревался никого задеть. Он просто провел эксперимент. Зачем?»
В ту же секунду мистер Дейтон-Кларк подчинил весь «высокий стол» своей воле ненавязчиво, но твердо. Все остававшееся до конца ужина время он, казалось, «дирижировал» негромкими разговорами и возникавшими паузами. Он твердо решил, что больше не возникнет никаких неловкостей, и их не было. Через полчаса после начала ужина, не допуская ни малейшего подозрения в желании поскорее его завершить, декан поднялся со своего места и вполголоса прочитал благодарственную молитву. Послышались звуки отодвигаемых от стола стульев, шапочки раздали их владельцам, и сидевшие за «высоким столом» друг за другом степенно вышли из зала между рядами вскочивших на ноги студентов. Трапеза закончилась.
II
Небольшая группа профессоров двигалась по узкому проходу в Епископском дворике, отделявшему зал собраний от профессорских квартир. Эплби, как наблюдатель, замыкал шествие. Слева, четко освещенная яркой лампой, виднелась огромная арка между Епископским и Суррейским двориками. Справа, совсем рядом, находились те самые воротца, которые оставались закрытыми со вчерашнего вечера. На них падал лишь тусклый свет из открытой двери профессорской. За изящным узором ограды царила бархатистая тьма, под покровом которой легкий ветерок играл полосами тумана, обвивавшего невидимые стволы и ветви деревьев в Садовом сквере. Эплби отметил, что никто из шедших впереди не взглянул в ту сторону. Однако кто-то из затаившихся в сквере людей Додда вскоре увидит Эмпсона, Титлоу, Поунолла и Хэвеленда, если те отправятся ночевать в свои апартаменты… Это еженощное разделение колледжа на две части с помощью замков и решеток в лучшем случае создавало значительные неудобства и, возможно, было его отличительной чертой. Использовали ли эти неудобства со столь же «отличительным» интеллектуальным блеском? Размышляя над этим вопросом, Эплби вслед за гостеприимным хозяином прошел в малую профессорскую колледжа Святого Антония.
В комнате царила атмосфера какой-то «выхолощенной» роскоши, весьма характерная для подобных мест, однако она не лишала профессорскую некоего очарования. На длинном столе красного дерева свечи в тяжелых серебряных канделябрах подсвечивали рубиновые и золотистые графины с портвейном и хересом, блики от которых слепящими брызгами отражались в хрустальных бокалах и столовом серебре, образуя полукружья радуг над вазами с фруктами. Другим источником света был огромный, ярко горевший камин. Стены, на которых красовались многочисленные портреты давно ушедших ученых мужей, то уходили в тень, то вновь выплывали из нее. Находившихся в комнате живых будто бы окружали сонмы призраков. Высокомерных викторианских мужей, похожих на мистера Дейтона-Кларка, сменяли тени из XVIII века, некогда сидевшие в тиши библиотек, гулявшие в парках и принимавшие величавые позы рядом с копиями античных статуй. За ними следовали видения из семнадцатого столетия с молитвословами в руках. Комната словно подтверждала величие колледжа Святого Антония. А ученые мужи, увековеченные на старинных полотнах, были тому немыми свидетелями.
В какой-то момент случилось легкое замешательство. Как только мистер Дейтон-Кларк переступил порог профессорской, он, согласно какому-то непререкаемому правилу, утратил свою власть. Точнее сказать, полномочия покойного ректора, перешедшие к нему. Теперь распоряжался мистер Титлоу, который принялся рассаживать вошедших за столом. Однако он все еще находился в каком-то возбужденном состоянии, так что это получалось у него довольно неуклюже. Жесты его были неловки и не совсем понятны. Все стали беспорядочно шаркать ногами и двигать стулья, прежде чем окончательно расселись по местам. Эплби с удивлением обнаружил, что оказался во главе стола, на другом конце которого он увидел одинокую фигуру Хэвеленда. Между ними в два ряда восседали члены Ученого совета.
Минутное замешательство, которое мистеру Дейтону-Кларку пришлось пережить во имя традиций, сошло на нет, и когда все расселись, он вновь взял бразды правления в свои руки. Он что-то шепнул Титлоу, затем каждый из них шепнул что-то слугам. После этого сервировка, графины, фрукты и чаши для омовения пальцев нетронутыми исчезли со стола. Во всем чувствовался некий зловещий смысл, требовавший, в свою очередь, гробового молчания. Ритуал десерта преобразился в собрание узкого круга посвященных. Слуги вышли, и слово взял декан. Эплби заметил, что он говорил без официальности в голосе, звучавшей чуть ранее в первом разговоре с незнакомым полицейским.
– Сегодня среди нас находится мистер Эплби из лондонской полиции. Мистер Эплби прибыл сюда по нашему прямому обращению в Министерство внутренних дел, и мы окажем ему всяческое содействие. Он остановился в колледже, в апартаментах напротив моих, до разрешения дела. Я полагаю, все мы понимаем, что ему понадобится некоторое время. Бессмысленно скрывать от самих себя тот факт, что обстоятельства, сопутствовавшие смерти ректора, столь же ужасны, сколь и запутаны. Мистер Эплби, безусловно, захочет поговорить с каждым из нас в отдельности и выяснить, что мы знаем по поводу этого происшествия.
Мистер Эплби, позвольте представить вам моих коллег. Слева от вас мистер Титлоу. Доктор Готт, профессор Эмпсон, профессор Кёртис, мистер Чалмерс-Патон…
Декан последовательно обошел весь стол. Процедура была несколько неловкой, но совершенно оправданной и необходимой, и декан отнесся к ней с подобающей серьезностью. Эплби подумал, что все это не было представлением в полном смысле слова, и завершилось оно без единого поклона и слов. Большинство «представленных» смотрели прямо на Эплби, некоторые, потупив глаза, разглядывали пустой стол. Лишь Барочо следил за взглядом Эплби, при этом он дружелюбно улыбался каждому из коллег. Создавалось впечатление, что доктор расценивал эту своеобразную перекличку как некую прелюдию к увлекательной игре.
На несколько мгновений воцарилось молчание, а потом с дальнего конца стола вдруг раздался голос Хэвеленда. Бледное, бесцветное лицо профессора не выражало практически ничего, однако его черты отличала твердость и решительность, свидетельствовавшие о внутренней напряженности и сосредоточенности. Одет он был, как и предугадал декан, в повседневную твидовую пару. Ее неброский, но со вкусом подобранный цвет и несколько небрежная манера, с которой хозяин ее носил, подчеркивали его слегка напускную эстетскую утонченность. Однако его руки неподвижно лежали на столе, а голос звучал холодно и безжизненно, что полностью «гармонировало» с чертами лица. Он обратился к декану:
Ознакомительная версия. Доступно 30 страниц из 146
