– А я не хотела себе признаваться, что вы правы. Вы по-прежнему настроены ко мне враждебно?
– Вам, как никому другому, следовало бы знать, что это не так.
– Простите, я сказала глупость.
– Похоже, мы пустились в странное путешествие – все время открываем друг в друге неведомое. Где гарантии, что на этом пути не будет бурь и потерь?
Джуд съел персик и встал.
– Будете бренди с кофе? – Он старался разрядить напряжение, вернуться к простой дружеской беседе, хотя это давалось ему нелегко.
– Я бы не отказалась, но мне нельзя. – Она бросила взгляд на недопитое вино. – Я ведь за рулем.
– Я провожу вас домой. Мы можем пойти пешком.
– Звучит надежно и старомодно.
Он налил воды в чайник и насыпал кофе в кофеварку. Потом обернулся и посмотрел на нее таким теплым взглядом, что она зарделась.
– Я бы так не сказал, – медленно растягивая слова, произнес он. – Я никогда не принадлежал к категории надежных или к старомодным. Думаю, что и вы тоже, моя прекрасная мисс Арнолд.
Лиз покраснела еще сильнее. Она вовсе не была прекрасной и знала это. Всего лишь привлекательной, да и то с натяжкой. Открыв рот, чтобы возразить ему, она вместо ответа сунула туда виноградину. Если она начнет возражать, это будет выглядеть глупо и по-детски. А виноград был отменный – без косточек, с медовым привкусом, и его сладкий сок был как бальзам для ее пересохшего горла.
Значит, ее первое предположение было верным: он скрывается – но не от полиции, а от самого себя.
Сотни вопросов роились у нее в голове, но она не могла задать ему ни одного. Как не могла расшифровать некоторые из его ответов. Что он сказал минуту или две назад?
«Откровенность заслуживает ответной откровенности».
Не означало ли это, что он надеется на тайну исповеди? Похоже, что, рассказав ей о преследовавшем его воспоминании о несчастье, он больше никогда не захочет говорить о нем.
Хотя она, как журналист, была почти уверена, что наткнулась на нечто необычайно интересное в жизни Джуда, сам Джуд Дэрроу взволновал ее куда больше, и это привело ее в неподдельный ужас.
Надо узнать о нем побольше.
«Я хочу знать о нем все, – думала она, – но не как профессионал, а как человек. Но здесь и таится опасность. Это никак не стыкуется с моими планами. Я просто не могу себе этого позволить. Так почему бы мне, черт побери, не выпутаться из всего этого сейчас, пока еще не поздно?»
Они молча пили кофе с бренди и слушали Моцарта, сидя в качалках возле камина. Беседа не клеилась, и Лиз позволила ему что-то рассказывать, потому что ей требовалось время, чтобы привести в порядок мысли.
Здравый смысл подсказывал ей, что следует поблагодарить его за приятный вечер и вернуться в гостиницу. Одной. А завтра отправиться дальше и выкинуть решительно и навсегда Джуда Дэрроу из головы.
Придется ему самому искать путь к спасению, так же как и ей.
Она резко выпрямилась, и качалка под ней заскрипела. Он лежал, откинувшись на спинку кресла, полностью расслабившись. Прикрыв глаза рукой, он слушал музыку, но, услышав скрип ее качалки, встрепенулся и посмотрел на Лиз.
Их взгляды встретились.
Как будто угадав те слова, которые она репетировала про себя, он произнес:
– Не уходите. Еще рано. Останьтесь, пожалуйста!
Она почувствовала, как где-то в глубине ее тела зарождается странная дрожь – будто сотни маленьких бабочек трепещут крылышками.
И услышала свой ответ:
– Да. – Она едва узнала собственный голос.
– Итак. – спросил он, доливая ее бокал, – что привело вас в эти края?
– Думаю, ностальгия. Я часто приезжала сюда ребенком, когда у родителей был отпуск.
– А я жил у своего крестного Герберта и его жены Грейс. Подумать только, я мог затаптывать ваши песочные замки на пляже!
– Вы, наверное, были тем ужасным мальчишкой, которого я всегда старалась избегать.
– Я в этом уверен. – Он усмехнулся. – Разве не здорово, что теперь мы оба взрослые?
– Не знаю, – наморщила нос Лиз. – Я скучаю по тем временам.
– Тогда почему перестали сюда приезжать?
Она пожала плечами:
– Мои родители решили, что им больше нравится погода на Средиземном море. Несколько лет назад они купили дом в Испании. Когда отец вышел на пенсию, они вообще туда переехали. А ваши родители живы?
– Слава Богу. Но живут не в таких экзотических местах, как ваши, а на южном побережье. Мой отец строит и ремонтирует парусные лодки.
– Но вы не пошли по стопам отца и не занялись семейным бизнесом?
– Когда я родился, отец перекрасил вывеску над воротами: «Дэрроу и сын». Но дальше этого дело не пошло.
– Вам не нравятся парусные лодки?
– Мне нравилось ходить под парусом. Когда я жил с родителями, то проводил очень много времени за этим занятием. У моего крестного и его жены тоже была небольшая яхта, и я постоянно выходил с ними в море. Но доки всегда ассоциировались у меня с безопасностью, с оседлым образом жизни, а я очень рано для себя решил, что жажду приключений и действия.
– Кажется, вы нашли то, к чему стремились?
– Да, – тихо ответил он. – Но пришел к этому не так, как ожидал или желал.
Он посмотрел на нее, и его губы тронула насмешливая улыбка.
– Бьюсь об заклад, вы не обманули надежд ваших родителей, Бет Арнолд. Они наверняка очень вами гордятся.
– В некотором смысле да. Однако я думаю, что они все же предпочли бы видеть меня замужем в каком-либо тихом предместье и чтобы я регулярно награждала их внуками. – Она говорила, слегка запинаясь, как будто неуверенно. – И я тоже считала, что такая возможность существует. Что мое будущее четко спланировано. – Она глотнула бренди. – Дура была.
– Жизнь продолжается, и у вас появятся другие планы. – Помолчав, он спросил: – И вы никогда ни о чем не догадывались?
– Нет. Я думала, что все хорошо. Разумеется, время от времени возникают проблемы, когда люди живут вместе, но нам всегда удавалось их преодолевать. Находить какой-то выход, компромисс. Я не сомневалась, что у нас все надежно.
– А как же восторг, захватывающие ощущения? – тихо спросил Джуд. – Как насчет страсти в этих удобных и чистеньких отношениях?
– Мы сгорали от страсти, когда были вместе! – вспыхнула она. – Если это вас волнует! Но вас это не касается.
– Друзья обычно заботятся друг о друге. – Взгляд его серых глаз был спокоен. – Если ваши отношения были столь великолепны – в постели и вне ее, – почему он обратил свой взор на кого-то другого? Может, вам стоит об этом подумать, Бет?
