— Денег хотели? — спросила она у Гленна по-английски, помогая ему встать на ноги.
— Не знаю, — по-итальянски ответил Гленн, опираясь на ее плечо и с трудом передвигаясь.
— О, синьор, говорит по-итальянски! — обрадовалась женщина, которой нелегко было практически тащить на себе рослого молодого человека. — Главное, что в живых остались, а раны мы сумеем залечить, — бодрым голосом говорила она, подводя его к задней двери кафе. — Осторожно, тут две ступеньки.
Она остановилась, собираясь с силами, но Гленн, превозмогая боль, смог сам подняться по ступенькам.
— Да вы молодец! — воскликнула его спасительница и поспешила открыть дверь.
Гленн сел на маленький диванчик и погрузился в полусонное состояние. Хозяйка, назвавшаяся синьорой Джулией, хлопотала возле него, промывая ссадины и накладывая на них какую-то прохладную мазь.
— Не огорчайтесь, синьор, до свадьбы все заживет.
Слово «свадьба» вывело Гленна из полузабытья.
— Меня зовут Гленн Холландс, синьора Джулия. Вы спасли мне жизнь, и я никогда не забуду вашей доброты.
— Не надо преувеличивать, мистер Холландс, я всего лишь промыла ваши ссадины. — Она вышла и вскоре вернулась, держа в руке стакан с желтоватой жидкостью. — Выпейте, это придаст вам сил. — Джулия протянула ему стакан.
— Что это?
— Виски.
Гленн сделал глоток. Обжигающая жидкость сразу согрела его изнутри, и он залпом допил стакан.
— Спасибо! Мне действительно стало лучше, — сказал он.
— Мистер Холландс, я вижу вас здесь уже четвертый день. Не сочтите меня слишком любопытной, но вы кого-то ищете?
— Да, — обрадовался Гленн. — Девушку. Филиппу… — Он не смог произнести сразу ставшую ненавистной фамилию «Вителли». — Ее звали Филиппа Фальконе. Мне сказали, что она живет в доме напротив.
— Всех тут знаю, а такой не знаю, — покачала головой синьора Джулия и с сожалением посмотрела на Гленна.
— А художника Алессандро Вителли?
— Как же! Конечно, знаю. Он иногда заходит ко мне пропустить стаканчик. — Лицо Джулии стало задумчивым и строгим. — Если ваша девушка красивая…
— Необыкновенно красивая! — воскликнул Гленн и описал Филиппу.
— Да, видела. Она часто приходила к художнику. Наверное, он писал ее портрет. Но это было летом. А с августа ее здесь не было видно. Очень красивая девушка, вы правы. Но с тех пор у него много красивых девушек перебывало.
— Скажите, синьора Джулия, вы могли бы выполнить мою просьбу?
— Какую? — насторожилась хозяйка кафе.
— Передать ей записку от меня. У вас не найдется конверта? Понимаете, художник сказал, что Филиппа уехала к тетке. Возможно, она снова появится здесь, когда вернется. — Он с надеждой смотрел на замкнутое лицо синьоры Джулии.
Под его взглядом черты лица женщины смягчились, и она медленно кивнула.
Когда синьора Джулия принесла бумагу, конверт и ручку, Гленн написал короткую записку, в которой сообщал Филиппе, что он жив и будет ждать ее письма, чтобы приехать за ней, куда она скажет. Разборчиво написал свой адрес на отдельном листке.
— Я живу в ЮАР, вот мой адрес. Если вам что-нибудь удастся узнать о Филиппе Фальконе, не сочтите за труд написать мне по этому адресу. Я оставлю вам денег на марки. — Гленн вытащил из кармана все деньги, что были при нем, вложил их в конверт вместе с адресом и запиской и передал синьоре Джулии.
По удивленному взгляду женщины он понял, о чем она подумала. Раз у него в кармане оказались такие большие деньги, значит, напавшие на него не были обычными грабителями. Уж те-то непременно обчистили бы его, пока он лежал абсолютно беспомощный на тротуаре. Он попытался улыбнуться ей, но из-за разбитой губы улыбка вышла кривой. Как ни странно, лицо женщины осветилось такой доброй сочувственной улыбкой, что Гленну захотелось плакать.
— Я выполню вашу просьбу, мистер Холландс, — заверила его синьора Джулия. — Только зря вы так много денег оставляете, — смущенно добавила она.
— Надеюсь, они вам пригодятся, — ответил Гленн. — Хочу, чтобы ваше кафе процветало. Считайте эти деньги моим вкладом в ваше процветание.
Через два дня Гленн Холландс улетел в Йоханнесбург. Тяжело далась ему обратная дорога домой. Если в Италию он летел на крыльях любви и надежды, то теперь его обременял груз потерянной любви, разбитых надежд, разочарований, а также чувство вины перед Стэнфордом, который в одиночку едва сводил концы с концами на верфи, и перед Барбарой, хранившей ему верность в течение многих лет. К тому же он снова возвращался к ним больным и телом и душой.
И снова Барбара, молчаливая и незаменимая, выхаживала его, а Перри Стэнфорд оплачивал его лечение. К Рождеству Гленн сумел справиться с одолевавшей его апатией, а после праздников с утроенной энергией взялся за работу, чтобы компенсировать нанесенные верфи финансовые потери. Постепенно к нему стали возвращаться прежние клиенты, за ними потянулись новые, и к началу весны он стал задумываться о модернизации и расширении своего дела.
Втянувшись в работу, Гленн реже стал вспоминать Филиппу, а о том, что с ним произошло в Италии, постарался забыть. Но однажды пришло письмо от синьоры Джулии, в котором та сообщала, что, как ей удалось выяснить, Филиппа Фальконе в августе прошлого года навсегда уехала к родной сестре своего отца, после войны вышедшей замуж за американца.
Горькое чувство потери через день сменилось странным облегчением. Он словно освободился от незримых пут. Угрюмость и замкнутость Гленна, частенько пугавшие тех, кто давно знал его, постепенно сменились улыбчивостью и мягким юмором. Он стал внимательнее к окружавшим его людям, особенно к Барбаре, ибо понял, что лучшей хозяйки и спутницы жизни ему не найти. Он создал проект переделки старого дома и нанял рабочих для его реализации. К маю обновленный дом, напоминавший теперь богатую виллу, был готов, и Гленн сделал предложение Барбаре. Увидев сияющие от счастья карие глаза своей невесты, он испытал на секунду болезненный укол в сердце, вспомнив другие глаза…
Однако в суматохе навалившихся на него новых дел и забот быстро забыл о той, что пропала для него навсегда на просторах другого континента…
Вспоминая теперь о прожитых с Барбарой годах, Гленн впервые подумал о том, что они так и не обзавелись детьми. Словно по молчаливому уговору. Возможно, это обстоятельство и стало причиной онкологического заболевания Барбары, унесшего ее так рано из жизни. Гленн старался быть ей хорошим мужем, но, должно быть, отсутствие истинной любви вниманием и подарками заменить нельзя. Оглядываясь на свою жизнь, он видел, что провел ее в основном в трудах и повседневных заботах. Единственным ярким моментом в ней до сих пор оставалась для него встреча с незаурядной итальянской девушкой по имени Филиппа. Это она украла его сердце, чтобы вернуть через пятнадцать лет, и теперь оно болезненно напомнило ему о себе. Разум его вступил в борьбу с не свойственным ему состоянием сердечного волнения.
