Джеймс глубоко вздохнул и повернулся к ней, отгоняя свои мысли. Он обещал себе, что с прошлым покончено. И это особенно важно сейчас, как бы ни сложились впредь их отношения.
— Не поступай так опять, — мягко, но решительно промолвил Джеймс. — Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, скажи мне. Приди ко мне. Забудь о своей глупой гордыне.
Алекс наклонила голову и кивнула, подавив зевок.
— Обещаю. — Она лукаво улыбнулась. — И раз уж ты заговорил об этом, сейчас и воспользуюсь твоим предложением.
Догадавшись, о чем думает Алекс, Джеймс рассмеялся:
— Что?! Чашка отвратительного кофе? — Он поднялся. — Кофейня к вашим услугам, леди. Я имел в виду, Лекси, если тебе что-нибудь потребуется, просто скажи об этом.
Она остановила на нем ласковый взгляд, и этого было достаточно, чтобы все его существо потянулось к Алекс с одним желанием — заключить ее в объятия и крепко прижать к груди. Пушистый зеленый свитер подчеркивал изгибы изящной фигуры Алекс. Она сидела, поджав под себя ноги. Потом отодвинулась в угол софы, откинув голову на полосатую подушку и подарив ему застенчивую улыбку, которая превратила ее из преуспевающей бизнес-леди в прежнюю Лекси.
— Я сейчас вернусь, — бросил Джеймс на ходу, заставив себя покинуть комнату. Он опасался, что не удержится и ответит на ее молчаливый призыв.
Кофеварка тихо урчала, и кофе медленно капал в кружку, когда Джеймс вошел в полутемную кухню. Не спеша он вытащил свой капитанский высокий стул, размышляя, не подарить ли его Алекс. На корабле есть место для одного капитана, а ему казалось, что Алекс взяла штурвал в свои руки.
Во всяком случае, она взяла под контроль его эмоции. Хотя Джеймс все еще точно не знал, какие чувства питает к ней, но она все больше и больше занимала его мысли и днем и ночью. Он провел так много лет, думая о ней как об упрямом, неуправляемом подростке, что было непросто принять совершившуюся перемену. Нет, Алекс до сих пор не избавилась от упрямства, но чем больше они беседовали, тем яснее Джеймс видел причины ее поведения.
И осознание того, что заставляло ее распушить хвост, сводило его с ума. Опасное общение, означавшее, что они принадлежат двум разным мирам. Алекс всегда пленяла яркая жизнь, и сейчас она имела то, к чему стремилась. Джеймс, напротив, всегда жил только работой и лошадьми, и это осталось смыслом его жизни. Яблоки и апельсины. Масло и вода. Два мира, которые никакими усилиями не соединить воедино.
Кофеварка сделала свое дело, и Джеймс налил кофе. Себе — черный в кружку, Алекс — в одну из немногих чашек в доме, сдобрив его сливками и сахаром. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз волновался, стараясь угодить кому-то, и теперь обнаружил, что это приятно ему.
Джеймс понес кофе в гостиную, тихо ступая по деревянному полу. Войдя в комнату, он услышал легкое посапывание, доносившееся от софы. Джеймс прищурился и подошел поближе. Алекс, свернувшись клубочком, спала, а рядом, притулившись к ней, расположились обе кошки. Он вздохнул, поставил кофе на стол, вытащил синий вязаный плед, который выиграл на местных соревнованиях, и накинул его на Алекс.
Джеймс опустился на свое место, глядя в лицо спящей гостьи. Забавно, но она не казалась такой неотразимой, когда спала. Ее дыхание было легким, волосы спадали на лоб, а губы слегка приоткрылись. Господи, просто ангельское личико! Джеймс рассмеялся. Опять на ум пришло это слово.
Стараясь не шуметь, он потянулся к своим бумагам и, прихлебывая кофе, двадцать минут изучал данные о трех кобылах, которых надеялся приобрести в следующем месяце. Несколько раз Джеймс поднимал голову, смотрел на Алекс, и его не покидало ощущение, что одиночество кончилось и началась семейная жизнь. Должно быть, это бывает именно так. Чувство собственности. И чтобы близкий человек был здесь, всегда. Заботиться о ком-то другом, кроме самого себя.
Он снова нахмурился. Черт, почему Алекс не позволила ему позаботиться о ней, когда была беременна? По ее словам, она хотела доказать себе, что способна справиться сама. Сумела ли она сделать это? Или ей предназначено провести всю оставшуюся жизнь, гоняясь за надуманными стандартами?
— Эй, Мак! — Куинни вошла в гостиную и, увидев мать, зажала ладонью рот. — Ой, прости, — прошептала она. — Я не знала…
Алекс глубоко вздохнула и заворочалась. Кошки тоже потянулись и с независимым видом спрыгнули на пол.
— Прости. — Алекс присела на софе, не открывая глаз. Ей что-то снилось, но что? Она затруднялась сказать. Какой-то мужчина… И кошка, и лошадь… Алекс сладко зевнула и с трудом открыла глаза. — И сколько же я спала?
— Три дня.
Она покачала головой и шутливо улыбнулась ему.
— Ты уже закончила, можем ехать? — спросила она дочь.
— Как скажешь, мама. Не спеши.
Алекс кивнула. Так хотелось снова прилечь и прихватить еще пару часиков, но им предстоял долгий путь домой. Приходилось вставать каждое утро в шесть часов, чтобы успеть к Джеймсу к половине десятого, а Алекс на работу к одиннадцати. Это все изнуряло, принимая во внимание еще и ее бешеный темп в магазине.
— Как тебе удается оставаться такой бодрой? — обратилась она к дочери и, откинув теплый плед, спустила ноги на пол.
— Я прикорнула днем. Погода отличная, я поехала к озеру и блаженно растянулась на травке.
— Ездить верхом — трудная работа. — Джеймс с улыбкой поглядывал на Алекс.
— Не сомневаюсь. — Она заставила себя подняться. — Ну хорошо. Надо двигаться. У меня завтра напряженный день, переговоры с поставщиками.
— Я только соберу мои шмотки, — бросила Куинни. — Всего, Мак. Увидимся завтра.
— У тебя все получится, малышка, — сказал Джеймс, взяв ее руку. Она выдернула ладонь и, хлопнув его по плечу, направилась к выходу. — Алекс, — позвал он.
— Да?..
Он замялся.
— Тебе не приходило в голову позволить Куинни провести на ранчо лето?
— Что?!
— Я думал… может, ты тоже согласишься пожить здесь? С Куинни.
Алекс широко открыла глаза:
— Здесь? На ранчо? — Она и Джеймс? Вместе? Днем и ночью? — Ты понимаешь, что говоришь?
Он усмехнулся и встал.
— Может, и нет. Но полагаю, это недурное решение. Я заметил, что ты немного переутомилась в последнее время, и…
— Ты искуситель, Джеймс.
Он подошел к ней, положил руки на плечи, и тут же мурашки побежали по спине Алекс. Если прежде она спала и видела сон, то сейчас, наяву, не понимала, откуда снизошло это божественное ощущение. От близости Джеймса, от его запаха, уже ставшего узнаваемым, у нее закружилась голова. Руки Джеймса излучали тепло, даже через свитер она чувствовала это тепло и внезапно поняла, что ей трудно дышать. От его близости Алекс потеряла контроль над своими эмоциями.
— Я не могу сделать это, — внезапно сказала она. Их глаза встретились. — Не знаю, что из этого выйдет.
