— Марс! Планета Марс! Теперь я понимаю Бастьена!.. Что за люди эти XV?.. Но я буду сильнее их… Я вырву Ксаверию у этого загадочного Коиноса… Марс!.. Я тоже пойду туда… Но почему Бастьен сказал, что все потеряно, если я там не буду до 18-го?.. Все равно, я разберу это, когда буду там. Только бы Клептон меня понял!.. Я ему заплачу семь миллионов, если понадобится. Адмирал доверил мне все свое состояние, чтобы отыскать дочерей, три миллиона. У меня собственных четыре… Я все отдам, чтобы возвратить Ксаверию… Отправлюсь на Марс. Но как, каким образом?.. Там я буду до 18-го. Даже если Клептон откажет, я поеду в Париж… 10, 11, 12; я могу быть в Париже 12-го. Еще четыре дня и 16-го буду в Центральной Африке. Но все это зависит от случайностей. Нет, мне, во что бы то ни стало, надо Клептона.
И Сэнт-Клер, снедаемый страшным беспокойством, делал страшные усилия, чтобы вернуть себе самообладание. Он машинально пообедал, не заметив, что О’Бриен уселся, по наивности, за его столом.
Когда он вставал, к нему подошел метрдотель, подавая открытую книгу.
— Не угодно ли вам будет сделать нам честь расписаться в книге почетным посетителем?
— Я не почетный посетитель, — отвечал Сэнт-Клер ворчливо.
— Простите, — продолжал метрдотель, — но я служил на банкете, который вам давало Географическое общество по возвращении вашем из Центральной Африки… И я отлично вас знаю, г-н Сэнт-Клер…
Исследователь пожал плечами.
— Ладно, — сказал он, — вы меня узнали; но я должен сохранять инкогнито и вас прошу соблюдать его.
Взяв перо, он подписался посередине страницы, на половину покрытой подписями. В то время как он писал, глаза его прочли имя, которое было выше, и он подскочил, пораженный одной идеей.
Подпись, которую он прочел, была: Камилл Фламмарион.
Он отдал перо метрдотелю, надутому от тщеславия, говоря:
— г-н Камилл Фламмарион здесь?
— Да, сударь!
И, отвечая, управляющий странно улыбался, что наверное заинтриговало бы Сэнт-Клера, если б он взглянул на своего собеседника, вместо того, чтобы смотреть на список.
— В отеле?
— Да, сударь.
— И в настоящее время?
— Да, сударь. Он приехал утром из Барселоны, чтобы отсюда наблюдать затмение солнца.
— Пойдите, спросите г-на Камилла Фламмариона, не будет ли он любезен принять Сэнт-Клера. Дело большой важности! Он и я, мы знаем друг друга только по имени; теперь или никогда мы можем ближе познакомиться.
Через три минуты метрдотель открывал перед Никталопом дверь одной из комнат.
Знаменитый астроном пошел на встречу Сэнт-Клеру, протягивая ему обе руки.
Камиллу Фламмариону шел уже шестьдесят второй год, но он выглядел моложе своих лет.
— Какая счастливая случайность, — проговорил он, показывая этим, что он знает, кто этот посетитель.
— Учитель, — почтительно произнес Сэнт-Клер, — я сейчас случайно узнал о вашем присутствии в этом отеле. Простите меня за то, что я беспокою вас в такое неурочное время; но я пришел сделать вам предложение, самое неожиданное и необычайное, но вместе с тем и самое логическое, какое можно сделать такому ученому и любознательному астроному, как вы…
Улыбка, бродившая на устах Фламмариона, вдруг исчезла. В голосе Сэнт-Клера было что-то торжественное и странное.
— Садитесь, прошу вас, и говорите… я вас слушаю.
Собеседники сели друг против друга и Сэнт-Клер начал.
— Учитель, вы написали удивительную книгу, огромной научной важности и до некоторой степени пророческую: Планета Марс и условия ее населяемости. И вот предлагаю вам проверить на месте ваши наблюдения; я вам предлагаю провести теорию сквозь горнило опыта; я вам предлагаю оставить кабинетные исследования для изучения прямого, материального…
— Что вы хотите этим сказать?
— Я вам предлагаю отправиться со мной на Марс!
Фламмарион вытаращил глаза.
— Да, — продолжал Сэнт-Клер, — планета Марс населена не только Марсианами, но и такими же людьми как и мы с вами.
Фламмарион быстро встал. Сэнт-Клер последовал его примеру. Глаза его метали искры.
— Учитель, вы знаете, что пятнадцать молодых девушек были таинственно похищены из Парижа?
— Да; но какое отношение…
— Похитители их находятся на планете Марс.
Фламмарион отступил и инстинктивно поднял обе руки вперед.
Сэнт-Клер улыбнулся:
— Вы меня считаете сумасшедшим… Послушайте еще, прошу вас.
И он рассказал всю эту невероятную историю похищения и последующего события вплоть до последнего дня.
— Да, учитель, существуют люди, которые решили эту задачу… Каким способом? Я не знаю. Но мы узнаем его, хотя бы мне пришлось для этого умереть! Мы будем до 18-го на назначенном Бастьеном месте! Вот копия письма Ксаверии, моей невесты, переданная мне по радиотелеграфу г. Сизэра… Успел ли я вас убедить — идете ли вы со мной? Я получу от Клептона все, что захочу, если б мне пришлось даже грозить ему смертью.
Когда он кончил, наступило молчание.
— Я еду с вами, — сказал просто Фламмарион. — Могу я протелеграфировать жене?
— Прошу вас… Теперь не к чему хранить тайну. Ваша телеграмма приготовит человечество к необыкновенным открытиям, которые мы им укажем.
Камилл Фламмарион вышел из отеля, отправился на телеграф и написал у решетки телеграмму.
Но странное дело, эта телеграмма не была адресована г-же Фламмарион, как объявил собеседник Сэнт-Клера. Еще более странно, что она была составлена на каком-то неизвестном, иностранном языке.
Впрочем, вот она в том виде, в каком ее нашли во время следствия, которое велось впоследствии об этой ужасной истории XV-ти:
Господину Франд Монталь.
Всемирный Аэрогараж, в Париже.
«Sudivio sigma ut abrenti dyrlag consarta te di ornimu, bartir xylos at romanu porta rasigno ut myrtilas. Nan to mazos armet Saint-Claire costa remno bartir caledon. Ustala. — Thoth».
Десять минут спустя, три человека сели на набережной в Пальме на лодку, которая была уже отвязана. Это были Фламмарион, Сэнт-Клер и Пири О’Бриен, который нес два тяжелых чемодана. Лодка отчалила.
— Мне необходим Клептон и его воздушный корабль! — повторял про себя Сэнт-Клер.
И он решился на всевозможные жертвы, на все насилия, когда соскочил на скалу острова Ибица.
Хозяин лодки носил имя Франческо. Было решено, что он доведет путешественников до главного входа в учреждение Клептона.
После двадцати минут ходьбы испанец, с факелом в руке, остановился перед дощатыми воротами, за которыми вырисовывалось в темноте несколько строений.
