В темном небе уже не было видно Жиронды, но на бурном море заблестели огни парохода и так близко, что Никталоп слышал плеск волн, рассекаемых винтом.
Сэнт-Клер поднялся над волнами, работая правой рукой, снова погрузился, опять вынырнул и все кричал, как в бреду…
Масса парохода была в нескольких саженях.
Он увидел на борту человека, нагнувшегося и бросавшего буек, привязанный к канату, который развернулся как громадный змей… Крик потряс его слух, он захлебнулся, захваченный волной и потерял сознание.
Придя в себя, он оказался лежащим на койке спасшего его судна… Его окружали люди. Один из них, стоя на коленях, натирал его обнаженное тело…
— Благодарю! Благодарю!.. — говорил он. — Я был не один… Мой товарищ…
— Он спасен от потопления, — отвечал судовой доктор. — Но он умрет через четверть часа…
— Почему?
— Ужасное общее потрясение… кровоизлияние…
— Может он говорить? — воскликнул Сэнт-Клер, вставая.
— Да, шепотом.
— Где он?
Люди с правой стороны расступились и, при свете электрических ламп, освещавших лазарет, Сэнт-Клер увидел Бастьена, лежавшего на маленькой кровати.
— Господа, позвольте! — произнес Никталоп.
Он встал, шатаясь, подошел к кровати умирающего и опустился на колени.
— Бастьен, слышите меня?
— Да, — прошептал несчастный.
— Как вы упали?
Бастьен открыл рот, но не произнес ни звука. Сэнт-Клер приложил ухо к губам умирающего и услышал:
— Коинос… чтобы избавиться от сообщника… берегитесь!..
У него началась предсмертная икота, но он продолжал чуть слышным голосом:
— Земная станция XV-ти на пересечении 1° южной долготы и 20° восточной широты… Ах! Я умираю… Планета Марс… молодые девушки… Слушайте!.. Будьте на станции раньше 18, если нет — все пропало… Потом… Марс… планета!..
Начались судороги… Его холодевшая голова резко ударилась о голову Сэнт-Клера и сейчас же упала на подушку…
Никталоп взглянул. Бастьен был мертв.
Сэнт-Клер остался недвижим. Разоблачения изменника остались в его памяти. Он их мысленно повторял. Но что они значили? Земная станция, планета Марс? Не был ли это бред умирающего…
— Я после это обдумаю, — сказал себе Сэнт-Клер.
И снова овладев собой, он поднялся, пошел к своей постели и преспокойно улегся.
— Господа, — сказал он присутствующим, которые с волнением следили за этой сценой, — господа, с моим товарищем все кончено… Мое имя Поль Дюто. Мы случайно упали с парохода Фернандо VII, который обслуживает линию Барселона-Алжир. Мы ехали в Алжир…
— Теперь вы поедете в Пальму на Балеарах, — отвечали ему.
Ему сказали, что он был на борте английского парохода «Карпатик» и показали матроса, который услышал его крик и первым бросился, чтобы спасти его.
Сэнт-Клер поблагодарил храброго матроса с волнением, которое он не старался скрыть. Потом ему дали поесть и он спокойно уснул около трупа Бастьена, покрытого голубым полотном.
На утро после этой трагической ночи «Карпатик» вошел в порт Пальма. Санитарам, которые первые вошли на борт, Сэнт-Клер назвался Полем Дюто, а Бастьена выдал за своего слугу, воспользовавшись тем, что при нем не было никаких бумаг; затем, тело Бастьена положили в гроб и отправили в Барселону для научных исследований.
В полдень Никталоп записался в список отеля Терминус, под именем Поля Дюто из Парижа. Его сопровождал Пири О’Бриен, его спаситель, который с радостью согласился покинуть пароход, чтобы следовать за «господином Полем Дюто» хоть на край света.
Первым делом, Сэнт-Клер отправился на радиотелеграфную станцию, чтобы отправить шифрованную радиотелеграмму адмиралу Сизэра в Браззавиль.
Потом он пошел к французскому вице-консулу Балеарских островов, открыл ему свое настоящее имя и спросил, не существует ли, по его сведениям, какой-нибудь аэроплан на острове Майорке.
— Нет, — ответил вице-консул, улыбаясь, — испанцы не так далеко ушли, как мы, и они еще не снабдили каждый гарнизон аэропланом… Но вы найдете лучше… Знаете ли вы Клептона?
Сэнт-Клер вскочил.
— Клептона, изобретателя аэрокорабля из алюминия, приводимого в движение мотором с жидким воздухом?
— Да!.. Вы знаете, без сомнения, что три года тому назад Клептон исчез и что о нем ничего более не слышно?
— В самом деле, как и все, я считал его умершим… Он жив? Вы его знаете?
— Его я не знаю, но я знаю, где он находится. Вам, конечно, известно, что Балеарские острова состоят из трех островов: Майорки, Минорки и Ибицы; этот последний остров дикий и малодоступный; жители его противятся всем новшествам цивилизации. И вот, три года тому назад какой-то таинственный иностранец получил от муниципалитета острова Ибица позволение устроить там мастерские. Я узнал затем, что к нему прибыло около десятка англичан, которые жили и работали с ним… Случай помог мне спасти жизнь одному из этих англичан. Благодаря ему, я узнал, что таинственного незнакомца зовут Клептон. Я поклялся не разглашать эту тайну. Но вам я сообщаю, считая, что этим принесу большую пользу человечеству, чем оставляя тайну для себя.
Дрожа от радости, Сэнт-Клер поблагодарил вице-консула и стал думать о способе попасть на остров Ибица.
— Отправляйтесь туда ночью. За несколько дуэро вас туда доставит каждая рыбачья лодка. Клептон, наверное, знает по имени знаменитого Сэнт-Клера. Если вам удастся ему передать, что вы хотите его видеть, он, наверное, вас примет. Я могу теперь только пожелать вам успеха.
Через четверть часа после этого разговора, Сэнт-Клер бродил по набережной Пальмы. Он скоро нашел нужную лодку и рыбака. Условие было заключено, и отъезд назначен на восемь часов вечера.
Сэнт-Клер вернулся в отель, где ждал его Пири. Сказав своему новому слуге, что он свободен на целый день, Сэнт-Клер заперся в своей комнате, вынул из кармана записную книжку, тщательно записал последние слова Бастьена, и погрузился в глубокие размышления.
Размышления эти были прерваны резким стуком в дверь.
— Войдите!
Дверь отворилась и слуга гостиницы подал на подносе широкий, желтый конверт.
— Радиотелеграмма, — сказал он.
Никталоп развернул телеграмму.
— Хорошо, — сказал он, — это шифр адмирала.
Он достал ключ шифра и принялся дешифрировать телеграмму.
По мере того, как он приводил в ясность радиотелеграмму, Сэнт-Клер краснел от возбуждения и радости.
— А! Вот удивительно, вот необыкновенно! — думал он.
Он вскочил и начал шагать по комнате, бормоча про себя совершенно спокойно:
