Такое положение должно было повлечь за собой необратимые последствия. Однако на этот раз то ли благодаря тому, что в отделах ЦК еще работали профессионалы, понимающие, несмотря на действия руководителей партии и правительства, необходимость срочного исправления ситуации, то ли по каким-то другим причинам, но государственная машина невиданно быстро развернулась в противоположенную сторону.
В кратчайшие сроки и в небывалых количествах появились Постановления ЦК и Совмина, а на ответственных исполнителей, одним из которых был Родик, взвалили массу срочной организационно-технической работы. Все стонали, жалуясь на неимоверную гонку, а Родик радовался. Его все это избавляло от необходимости изобретать способы расплетения узлов. Он получил редчайшую возможность создать совершенно новую схему, в которой можно было оптимально учесть интересы своего кооператива, не вредя общему делу, а, наоборот, внося в него дополнительные экономические рычаги, позволяющие повышать эффективность всего процесса.
Под его руководством любые бумаги, даже связанные с внедрением, подписывались мгновенно, в денежных средствах его не ограничивали. Родик умело запустил весь свой научный задел в широкомасштабную внедренческую работу как для серийных, так и для опытных изделий на четырех крупнейших заводах страны.
Работы были на разных стадиях выполнения, и, чтобы все завершить, потребовался бы не один год. Родика это не устраивало. Терять деньги, подводить людей он не мог. Выход один — исключить институт из цепочки финансирования кооператива. Для этого следовало переоформить договоры, поставив заводы между институтом и кооперативом, а впоследствии иметь дело только с заводами. Сложность состояла в том, что оборонные заводы не работали с кооперативами. Предстояло убедить заводское руководство в том, что кооператив Жмакина — не кооператив.
В Душанбе при связях Родика можно было сделать многое. Он зарегистрировал новый кооператив под названием «Научно-производственное объединение "Дельта"», получил разрешение на печать, в которой слово «кооператив» отсутствовало, сделал гербовые в красных корочках удостоверения для сотрудников, выпустил официальные типографские гербовые бланки. В общем, обзавелся всеми атрибутами государственного предприятия.
На все заводы он разослал от института письма, из которых следовало, что в связи с конверсией и перестройкой промышленности внедрение научных разработок будет происходить через научно-производственное объединение. Это не вызвало удивления, поскольку такое происходило повсеместно. Переоформление договоров уже было делом техники.
На все ушло несколько месяцев. Нити были распутаны, некоторые заменены на новые, и Родик с чистой совестью подал заявление об увольнении.
Как он и ожидал, проблемы начались уже при подписании заявления. Директор вызвал заместителей и дал указаниє назначить комиссию по проверке деятельности лаборатории. В течение нескольких часов помещения опечатали, а вечером Жмакина официально ознакомили с приказом об общей инвентаризации материалов.
Родик был совершенно честен как перед собой, так и перед родным государством. Однако все было не совсем просто. В институте существовало правило, по которому списание расходных материалов, предназначенных для научных целей, производилось в день их получения. Делалось это из-за того, что воровать их никто не мог из-за отсутствия у них потребительских качеств, а бухгалтерии так работать было очень удобно. По документам материалы были списаны, а подразделения расходовали их по мере надобности, и, конечно, кое-что накапливалось. Никого это не смущало и, более того, отступление от этого правила негласно каралось. Родик моментально вычислил возможные неприятные последствия, связанные с наличием у него неучтенных материалов на огромную сумму. Директор придумал очень простую и мерзкую комбинацию — за более чем сорокалетнюю историю института ничего подобного никому в голову не приходило. Однако Родик, со свойственной ему самоуверенностью, быстро нашел выход, который теоретически не мог прийти в голову директора, не знакомого с кооперативными возможностями….
Уже к обеду следующего дня Жмакина вызвали в кабинет директора и ознакомили с результатами инвентаризации. Директор, явно торжествуя, заявил, что вынужден обратиться в ОБХСС, хотя и не хочет этого делать. Комиссия поддерживала его, особенно усердствовал заместитель по режиму и кадрам. Лишь заместитель по науке, который очень ценил и уважал Родика, пытался защитить его, но делал это неуверенно, вероятно понимая бесперспективность своих намерений. Родик, злорадствуя в душе, в самый разгар ситуации положил перед комиссией целую стопку накладных, из которых следовало, что все найденные материалы получены им от некоего научно-производственного объединения (то есть того самого кооператива, который Родик создал в Душанбе). Директор сначала не понял, а разобравшись, нанес следующий удар:
— Я уверен, что эти материалы подготавливались для хищения и были ложно списаны. Мы имеем дело с уголовным преступлением! — гневно заявил он и тут же отдал распоряжение проверить, когда и как эти материалы попали на территорию института, а также сравнить их с ранее полученными через отдел снабжения.
Молва моментально облетела институт. Директора не любили, но и Родик всегда вызывал у коллег целую гамму чувств — от зависти до уважения. Конечно, были и друзья, которые откровенно поддерживали его не только словами, но и действиями. Однако основная масса сплетничала в курилках и с нетерпением ждала финала, предрекая крушение карьеры Жмакина.
А Родику снова повезло. Неизвестно почему, но после подсчета материалов комиссия повторно не опечатала помещения. Более того, его подписи на актах даже не потребовали. Появилась возможность все изменить, и прежде всего следовало быстро избавиться от материалов.
На территории института шла стройка, на которой давно выкопали огромный котлован. Как ни жаль было материалов, в основном состоящих из порошков особо чистых металлов, после окончания рабочего дня все отнесли в котлован и закопали.
Утром следующего дня сотрудник Родика оформил документы на въезд автобуса для получения опытных образцов для испытаний. Автобус ЛИАЗ был недавно по случаю куплен Родиком и зарегистрирован на научно-производственное объединение. Выписывание пропуска проходило без участия директора и тем более членов комиссии и не вызвало сложностей. Через несколько часов автобус благополучно покинул территорию института, а у охраны остались копии накладных, как две капли воды похожие на те, которые Родик дал директору. Конечно, целесообразно было хотя бы часть материалов отправить на автобусе и тем самым сохранить их, но Родик боялся рисковать — ведь автобус могли задержать на проходной, а дальше — химический анализ, доказательство происхождения, и вся история раскрутилась бы в обратную сторону. От накладных же легко отказаться под массой предлогов.
Комиссии потребовалось несколько недель на то, чтобы выполнить только первую часть поручения директора. Результаты были очевидны, но Родик не волновался. Он держал в руках акты, утвержденные директором, на списание всех материалов и накладные о возврате научно-производственному объединению их собственности. Пропал сам предмет обсуждения. Без ответа оставался только вопрос о том, как попали эти материалы в институт, но это не касалось Родика. Нарушение режима въезда на территорию института было вне его компетенции. Пусть разбираются с охраной. В остальном все хорошо. Получил материалы, отдал, а то, что их номенклатура совпадает с полученной институтом, так это случайное совпадение. Чего в жизни не бывает. Да и полного совпадения нет, поскольку количества отличаются.
