— Что-то не так?
Молчание.
— Мистер Брауни… Даг, что случилось?
— Не сейчас. Отвянь.
Внедорожник вылетел на главную улицу и понесся к центру города. Его отчаянно заносило на поворотах, только вот визга тормозов слышно не было — они неслись по мягкой снежной подушке. Элис вдруг стало страшно.
— Даг! Ты убьешь нас обоих! Сбавь скорость…
Она увидела в зеркале его лицо — и внутри от ужаса тут же образовался холодный дрожащий клубок. Что-то не так. Что-то страшное случилось…
— Даг!
— Билл мертв.
Вообще-то рисковать было нельзя, но Дагу было уже плевать. Он подъехал к громадному супермаркету, возле которого была стоянка, и без труда нашел удобное место — отсюда он мог видеть всю улицу, а его собственный внедорожник в глаза не бросался. Собственно, на стоянке находились еще четыре штуки точно таких же машин. Снег не ослабевал.
Он выключил зажигание и повернулся к Элис. Она держалась молодцом, только бледная была до зелени.
— Даг… что ты имеешь в виду, говоря, что Билл мертв?
— Говоря, что Билл мертв, я имею в виду, что он лежит на полу своей кухни и в нем три дырки от пуль. Пули, вероятно, тоже в нем.
Он стащил с себя куртку, неловко выгнувшись, и заметил, что Элис смотрит на его кобуру. Пустую кобуру. Даг мысленно закатил глаза. Все правильно. Это и называется — простая человеческая логика. Элис Джексон сейчас думает: а зачем это он поперся к Биллу один? И где это его пистолет? И не он ли, собственно, и убил Билла?..
— Не будь дурой, тебе не идет. Я его не убивал.
Она сморгнула, покраснела.
— Прости. Я вовсе не имела в виду… Просто… почему мы так быстро уехали?
— Потому что в полиции Крукстона служат простые и незатейливые парни.
— Не понимаю.
— Слушай. Я с самого начала знал, что что-то идет не так. Обошел дом сзади, вошел в кухню. На полу лежал Билл, лицом вниз. Рядом валялись осколки кружки, на плите стоял чайник. Мне показалось, что у него сердечный приступ…
— Ты сказал, пули!
— Не тарахти. Я рассказываю. Мне показалось, что ему плохо, я опустился на колени и хотел его перевернуть. В этот момент меня шарахнули по голове, и я упал рядом.
— Ой! Тебя могли убить, а потом…
— Прийти за тобой. Нет, цель была совершенно иная. Потому что очнулся я достаточно быстро, после чего выяснил, что пистолета у меня больше нет, зато в Билле — три дыры, и я могу дать сотку за каждую дырку, что пули выпущены из моего пистолета.
— О боже…
— Думаю, Билла просто оглушили. Я подвернулся вовремя. Ты случайно выстрелов не слышала?
— Нет, я радио слушала…
— Ну, может, оно и к лучшему.
— Но пистолет…
— Ставлю еще соточку, что он в доме. Спрятан где-нибудь, так, чтобы не совсем уж бросаться в глаза, но и не затеряться во время обыска. И на нем мои отпечатки, потому как в открытую дверь кухни я вошел с пушкой в руках…
— Ты искал его?
— Да, без всякого толку. Может, и нашел бы, да только эта старая дура приперлась…
— Какая еще дура?
— Соседка Билла. Теща хозяина моей фермы. Она вдовица и потому усиленно подбивала клинья к Биллу. Угощала его своей стряпней, занавески ему подшила… Короче, она заявилась на кухню с кастрюлькой супа и увидела меня, сидящего с глупой рожей над окровавленным трупом.
— Ох, и она решила…
— …Что я его и убил. Да и кто бы не решил! Я ее вполне понимаю. Она заорала, бросила кастрюльку и умчалась к себе. Полагаю, копы уже на месте… ах нет, вот они.
Мимо супермаркета с завыванием промчались две машины с мигалками. Даг проводил их мрачным взглядом.
— Вот и все полицейское управление города Крукстон. Они вряд ли обеспечат твою защиту, поверь мне.
— Я и не собиралась к ним обращаться. В полиции штата кто-то работает на Клиффа. Даг… а ты…
— Надо брать ноги в руки и сматываться.
— Но ведь в конце концов можно доказать, что ты невиновен…
— Не в маленьком городке. Билл здесь чужой, но его дочка — своя. Меня обвинят и осудят, не слишком заботясь о доказательствах. Да и какие там доказательства, если на моем собственном пистолете мои собственные отпечатки, а в Билле — мои собственные пули?
— Даг…
Он аж зубами скрипнул от злости.
Все правильно, солнышко. После смерти Билла единственная твоя надежда — это я. Если меня арестуют, если меня не будет рядом с тобой — тебя ждет очень скорый и очень печальный конец. И еще одно. Я обещал это Биллу. Обещал, что не оставлю тебя и не дам в обиду. Думал, это так… фигура речи. А Билл, старый пень, взял и умер.
Подпустил к себе близко… Но кого? После тридцати лет, проведенных на службе полиции, Билл даже в кругу семьи не садился спиной к окну и не подходил к двери прямо — всегда чуть сбоку, прикрываясь косяком. На то были основания — он много народу переловил и посадил. Почти всех — на месте преступления, но и среди них могли найтись мстители.
Нет, не придумывай, Дагги. Дело не в старых делах Билла. Он вообще только пешка. Ждали, милок, тебя. Не дождались бы — пристрелили Билла из другой пушки и подкинули бы к тебе в «Елочки». Вероятнее всего — уже мертвому. Там-то место безлюдное, найдут не скоро.
И все это потому, что к вам в гости приехала Элис Джексон. Обольщаться не следует — сам Даг для них тоже большого интереса не представляет.
Билл впустил кого-то в дом. Билл отправился варить для гостя кофе. И лицо у Билла было безмятежное…
— Даг, кто его убил? Продажные полицейские?
— Не знаю. Во всяком случае, это был кто-то, кого Билл прекрасно знал. Пригласил его в дом. Не удивился, что тот пришел к задней двери.
— Откуда ты знаешь?
— Ты же видела снег перед домом. Его не трогали со вчерашнего дня, еще с начала снегопада. Значит, этот кто-то должен был знать, как пройти огородами…
— Его убили из-за меня.
— Мы не можем это утверждать.
— Но это самое очевидное объяснение. Господи, ведь убийца… он вышел из дома, пока я слушала музыку…
— И слава богу, что ты ничего не заметила и не наделала глупостей.
— Потому что иначе я была бы уже мертва.
— Ну… да.
Они помолчали, а потом Элис Джексон тихо спросила:
— Что нам теперь делать, Даг?
— Надо залечь на дно и хорошенько все обдумать, пока нас не поймали.
— А… где такое место?
— Есть одно, недалеко от города. Не думаю, что все копы сразу ломанутся туда. Билл возил меня… когда мне было совсем тошно.
