—Нет, Маршалл приходил раньше в этом месяце. Это былнезнакомый джентльмен, приезжий.
Я навострила уши. Хозяйка всего этого старья достала ещенесколько книг и стала их листать, в то время как тетя Либби осматривала музей.
—Вот особняк Лэндфорда,— указала женщина.—Он находится в самой северной части города. А усадьба Кинсли расположена ввосточном направлении.
Я внимательно изучила все фотографии, гадая, на чем мог быостановить свой выбор Джеймсон. Ни один дом даже отдаленно не напоминалособняк, стоявший на Бенсон-хилл.
—А каким домом заинтересовался тот человек?—спросила я шепотом.
Музейная дама как-то странно посмотрела на меня.
—Ты же собираешься писать доклад о том, что нравитсятебе.
Я снова принялась вглядываться в фотографии, на которыхкрасовались особняки, один другого величественнее. Я записала их названия иадреса на обратной стороне буклета Исторического общества и поняла, что на то,чтобы обойти их все, мне не хватит весенних каникул.
Я уже собиралась закрыть книжицу, но заметила краешекзакладки, торчавший ближе к ее концу. Когда я открыла заложенную страницу, уменя перехватило дыхание. С черно-белой фотографии на меня смотрел мрачныйвеличественный особняк девятнадцатого века, с чугунной оградой и высокоймансардой с крохотным окном. Я мысленно представила себе привидения,притаившиеся за занавесками, слишком робкие, чтобы попасть в кадр.
Под фотографией была надпись: «Особняк Госуэлл».
—Что это?— спросила я женщину, расставлявшуюкниги на полке.
Она бросила взгляд на фотографию.
—Я не стала его упоминать, потому что он находится наокраине города и заброшен уже много лет.
—Это само совершенство!— воскликнула я.
—У него таинственный вид. Так и сказал тот джентльмен.
Женщина записала адрес и вручила его мне.
—Он находится на Леннокс-хилл, в самом конце дороги.
На выходе я опустила пожертвование в кружку с надписью «Фонддрузей музея».
—Мило с твоей стороны,— сказала на это тетя,когда мы шли через парковочную площадку к закусочной «Пятьдесят любимчиков».
—Я не пожалела бы для этой дамы всех средств из моегообразовательного фонда.
8
Тетя Либби собиралась в театр, солнце клонилось к закату, ясидела на постели, скрестив ноги, и делала заметки в дневнике.
Мое расследование подходило к концу. Всего через несколькочасов я могла вновь соединиться с Александром. Как только он поймет, что ялюблю его, кем бы или чем бы он ни был, мы вернемся в Занудвилль и сможем бытьвместе.
Потом я задумалась, что именно это может значить. Захочет лион, чтобы я стала такой, как он, во всех отношениях? Захочу ли я избрать тотобраз жизни, о котором всегда мечтала, если реально окажусь перед такимвыбором?
Чтобы успокоить свои мысли, я сделала еще несколько записей.Положительные стороны того, что ты вампир, сводились к следующему.
1.Экономия на электричестве.
2.Можно всегда ложиться спать очень поздно.
3.Не надо беспокоиться о поддержании низкоуглеводнойдиеты.
—Ты уверена в том, что хочешь остаться одна?—спросила тетя Либби, собрав сумочку с гримом.
—Мне шестнадцать.
—Твои родители разрешают тебе оставаться одной?
—Я могла бы с двенадцати лет сидеть с детьми, если быкто-нибудь в Занудвилле меня нанял.
—Ладно, в холодильнике полно еды,— сказала тетя,направляясь к двери.— Я позвоню в антракте, так, на всякий случай.
Тетя Либби могла быть безалаберной, когда дело касалось еесобственного образа жизни, но когда под ее крышей находилась я, она вела себяточь-в-точь как мой отец. Будь у нее свои дети, она, скорее всего, тоже порвалабы с прошлым и уподобилась бы моему отцу. Я быстро переоделась в готский прикид— черные в белую полоску колготки и рваное черное мини-платье, через котороепросвечивала кроваво-красная сорочка, накрасила губы черной помадой и наложилана веки темные тени. Мне едва хватило времени, чтобы шлепнуть на шею переводнуютатуировку в виде розы.
Контейнер с чесноком мне пришлось закрыть поплотнее. Нехватало еще подвергнуть Александра воздействию этого химического оружия,припасенного на случай нападения других вампиров. Наконец, миллион разпричесавшись, все поправив и переправив, я выбежала на улицу и стала дожидатьсяавтобуса номер семь.
Естественно, подкатывали то одиннадцатый, то шестнадцатый. Янервно расхаживала по остановке, уже начала подумывать о том, чтобы вернуться вквартиру и вызвать такси, но тут вожделенный седьмой выехал из-за поворота имедленно потащился в мою сторону.
Я кое-как втиснулась в битком набитый автобус, сунула вкассу мелочь и ухватилась за скользкий алюминиевый поручень. Держатьсяприходилось изо всех сил, потому что при каждом разгоне меня швыряло на другихпассажиров. Автобус разгонялся и тут же начинал тормозить перед очереднойостановкой. Похоже, что пешком я бы добралась гораздо быстрее.
Выпустив несколько дюжин пассажиров и взяв новых, водительавтобуса завернул за угол и проехал мимо нужного мне места — Леннокс-хилл-роуд.
Я подбежала к кабине.
—Вы проехала мимо Леннокс-хилл-роуд!— закричалая в панике, но водитель продолжал набирать скорость.
—Там нет автобусной остановки,— сказал он мне,глядя в зеркало заднего вида.
—Но мне нужно туда,— возразила я.
—Я останавливаюсь только на остановках,— сказалводитель, продолжая гнать машину.
—Если за то, чтобы сесть в автобус, мы платим долларпятьдесят, то сколько стоит сойти?
Я услышала, как рассмеялись несколько пассажиров, стоявшихпозади меня.
—Дерни за эту штуку,— предложила мне однаженщина и указала на белый шнур, протянутый над окнами.
Я потянулась мимо нее и дернула изо всех сил. Черезнесколько секунд водитель замедлил ход и съехал на обочину.
—Видишь?— спросил он, указав на столб, накотором красовалась табличка с каким-то номером.— Это автобуснаяостановка.
Я бросила на него уничтожающий взгляд, выпрыгнула изавтобуса, едва увернувшись от пожилой пары, которая собиралась на него сесть, ибегом припустила назад. На Леннокс-хилл-роуд я свернула и двинулась мимо опрятныхдомов с участками, полными сочной зелени и ярких цветов, а потом увиделанеухоженную лужайку, заросшую сорняками.
Заброшенный дом стоял в самом конце мрачного тупика, и вид унего был такой, словно над ним нависала грозовая туча. Наконец-то я добраласьдо настоящей готической усадьбы.
