class="p1">– И если не найдем, выжжем тут все до пепла и праха, – продолжила Агния.
– А потом обратимся к нашей четвертой подруге, – сказала Марина, и тут здание снова дрогнуло – совсем как в первый раз, перед тем, как на кухне горячего цеха в столбе пламени появилась огненная саламандра, – только сильнее. Петров почувствовал, как внутри у него что-то сжалось и по спине побежали мурашки.
– Она гном, – сообщила Селина.
– Хотя очень не любит, когда ее так называют, – добавила Агния.
– Какой женщине такое понравится? – заметила Марина.
– Она предпочитает название «найна», – сказала Селина.
– Так гномов называют в Эльзасе, – уточнила Агния.
Петров вертел головой, пытаясь уследить за репликами. Мысли путались. Элементали заговорили быстрее.
– Когда я высажу тут все двери и снесу стены…
– А я сожгу все, что может гореть…
– Мы попросим Наину…
– И она обрушит твой ресторан под землю.
– Сразу весь, целиком.
– Будет выглядеть, как будто произошел размыв почвы.
– Такое бывает.
– А я залью его сверху водой.
– Чтобы наверняка.
– И правдоподобно.
– А сверху положим тот красивый автомобиль, что стоит на стоянке.
– «Порш Кайен», кажется?
– Он ведь твой?
– Как тебе такой вариант?
– Все, хватит! – заорал Петров. Голова гудела и шла кругом. – Отдал я вашего Платона, будь он неладен.
– Кому? – быстро спросила Марина.
– Жорику. Упыренышу одному мелкому. Сыну Советника из клана Серых.
– Когда?
Петров посмотрел на часы.
– Минут двадцать назад.
– Какая у этого Жорика машина?
Петров вытащил из ящика стола клочок бумаги и нацарапал на нем номер черного БМВ. Правило третье: знай, когда отступить.
Марина взяла листок и передала его Селине. Та кивнула.
– Я найду.
– Ты что-нибудь брал у него?
Петров рывком выдвинул ящик и бросил на стол выключенный телефон, ключи и паспорт.
– Вот, забирайте.
Марина собрала все, встала и пошла к двери. Петров смотрел ей вслед, о чем-то напряженно раздумывая. Потом наконец решился и окликнул:
– Минутку!
Ундина остановилась и обернулась.
– Я тут подумал, – начал Петров, – такое дело…Если у вас есть такой интерес к людям, то, возможно, я был бы полезен…у меня свои связи, поставщики…короче говоря, вас какая-то определенная категория людей интересует или только вот этот конкретный человек?
– Только этот, – сказала Марина.
Петров прищурился.
– А можно узнать, почему?
Марина покачала головой и отвернулась.
5
Жорик и не думал предлагать Платона на продажу вампирам, ни из своего клана, ни из какого-либо другого. Серые представляли собой сообщество ортодоксальное и подобных сделок категорически не приветствовали, а о том, чтобы явиться с подобным предложением в другой ковен, и речи быть не могло: как бы в таком случае выглядел он в глазах отца? Мало того, что занимается унизительной для настоящего вампира торговлей тем, что положено добывать путем честной охоты, так еще и позорит родовое имя, таскаясь, будто какой-то коммивояжер, от двери к двери других, менее строго придерживающихся традиций сообществ. Срам, да и только. За такое грозили неприятности похуже, чем лишение карманных денег.
Однако живой человек, тем не менее, представлял собой определенную ценность, и Жорик придумал, как ею распорядиться. Если съесть или продать его было нельзя, то можно было попробовать с его помощью решить другую проблему. Жорик, как известно, был должен в городе почти всем из тех жителей «ночной стороны», у кого водились человеческие деньги: вампирам из своего и чужих кланов, молодым ведьмам, промышлявшим в стрип-клубах, и даже псам-оборотням из спальных районов. О долгах ему напоминали время от времени, но обычно все обходилось без серьезных проблем: в конце концов кредиторы мирились с тем, что денег им не видать, и вынужденно прощали Жорика, отчасти из уважения к его отцу, отчасти из нежелания ввязываться в долгий и неприятный процесс из настойчивых требований, угроз, поисков и разбирательств – и все для того, чтобы вернуть незначительную, как правило сумму; некоторые даже продолжали поддерживать с ним приятельские отношения, полагая, впрочем, без особой уверенности, что молодой вампир может быть им чем-то полезен в будущем.
Но было одно исключение. Еще зимой Жорик занял тридцать тысяч рублей у Карла Абрамовича, старого алхимика, некроманта и коллекционера гербариев. Тот, не имея привычки расставаться с деньгами, кроме как по чрезвычайно вескому поводу, и зная репутацию Жорика, ссужать его не хотел, но потом, после долгих уговоров и жарких клятвенных заверений, все же нехотя выдал сроком ровно на месяц просимую сумму в мелких, ветхих и изрядно помятых купюрах. Жорик про долг тут же благополучно забыл, однако не забыл Карл Абрамович. Точно через четыре недели, день в день, он позвонил Жорику и поинтересовался, во сколько тот собирается сегодня приехать, ибо ему нужно знать, успеет он сходить до аптеки или же нет. Жорик, который только проснулся и даже не выбрался из кровати, бодро пообещал быть у старого некроманта через два часа и преспокойно выключил телефон. Далее все должно было развиваться по обычному для таких случаев сценарию: «Простите, не смог вчера подъехать, давайте завтра», «Мне срочно нужно уехать по делам на неделю, как приеду, обязательно позвоню», «Жду перевода, буквально со дня на день, как только, так сразу» и все прочее в том же духе. Как правило, кредиторы довольно быстро понимали, что с деньгами можно распрощаться, кляли себя за легковерность, и беспокоить Жорика переставали. Но не таков был Карл Абрамович. С аккуратностью, свойственной старикам, он названивал молодому вампиру два раза в день, сразу после заката и перед рассветом, и каждый раз вежливо, но все более и более настойчиво интересовался, когда тот вернет долг. Жорик решил уже было перестать отвечать на звонки, как две недели назад Карл Абрамович сообщил, что будет вынужден пообщаться с его отцом.
– Я понимаю, что у тебя сейчас временные затруднения, – сказал он, – но и ты меня тоже пойми: я пожилой человек, пенсионер, у меня каждая копейка на счету. Думаю, твой папа войдет в мое положение и заплатит, а вы уж потом с ним сами как-нибудь разберетесь.
Разбираться с папой Жорик категорически не хотел и поэтому снова рассыпался в клятвах и заверениях, что вернет злосчастные тридцать тысяч никак не позже, чем через неделю. Попрощался, сделал пару звонков и к вящему своему ужасу понял, что обратиться к отцу старик вполне может. Несмотря на скромное существование в дремучей норе коммунальной квартиры, затерянной в трущобах старого города, Карл Абрамович был одним из древних и заслуженных некромантов, поселившихся здесь, на заболоченных берегах сумрачных рек, едва ли не раньше, чем сюда пришли первые упыри. Говорили, что он последний из оставшихся в живых магов – ботаников
