пшеницы, глаза голубые, вот погибель чья-то вырастет. Акулина прямо за это время воспряла духом, даже помолодела как-то. Тютёхается с малой. А вот Стёпка на мне. Увязался раз в лес со мной. Я-то периодически оставался в пещере, занимался заготовкой мяса и просто наслаждался свободой. Теперь мне не нужно избегать встреч с деревенскими, так я просто занимаюсь собой. Мой ручей прогрелся и купаться одно удовольствие. Я даже подыскал подходящее местечко, где ручей раздаётся в ширь метров на двадцать. Там берег пологий, течение правда немалое, но вода чистая и нет водорослей. Я изучил это место, коряг и прочих неприятностей, опасных для пловца не нашёл. Поэтому дважды в день принимаю ванны. Раздеваюсь догола и ныряю в воду. В первый раз на меня напала оторопь, прямо паника какая-то перед водной стихией. Пришлось мне провести сеанс аутотренинга и убеждать себя, что это отголоски прежних страхов.
Да, мужики в воду по собственной воле не заходили, только по необходимости. Бабы ещё бельё полоскали с мостков ниже по течению, и разве что пацанва ныряла за раками. Но чтобы плавать и ловить кайф от этого — не было такого. Да и не умели плавать. Если глубина по грудь, то сразу паниковали. А сколько слухов и легенд про водяных и навок (души детей, погибших насильственной смертью), русалок всех видов и размеров (последние — утопленицы), прячущихся в глубоком омуте — один страшнее другого. Хотя допускаю, что тут водятся крупные представители водных обитателей, те же сомы и щуки.
Вот и Стёпка по-первой с ужасом смотрел на меня, радостно гогочущего и отфыркивающегося. Я же с удовольствием нырял и плавал. Порой давая неторопливому течению отнести меня вниз, а потом напрягая силы возвращался. Но убежать ему совесть не позволяла, так и сидел, прижимая к себе притихшую Гуньку. А потом, как верный оруженосец, тащил за мной грязные порты и рубаху. Стирать самому уже не обязательно, есть кому этим заняться.
А когда я на следующий раз собрался в лес без пацана, так тот убежал. Обиделся и прятался от всех два дня. Прикинув, я решил, что пользы от него больше, чем вреда. Ходить по лесу, правда, не умеет. Так наши деревенские тоже шумят. Идут и их сопровождает треск веток и широкая просека примятой травы. Вот я даже не задумываюсь, выбираю такие направления, чтобы после себя не оставлять легко читаемые следы. Зачастую мне удаётся подобраться за дистанцию уверенного поражения камнем из пращи только благодаря особому шагу. Для этого нужно правильно распределять нагрузку на подошву, принимая вес не на пятку, а на всю поверхность и слегка пружинить ногами при этом. Ну это давно у меня получается на автомате. Я предпочитаю двигаться по траве или мягкой земле, когда выслеживаю добычу. А вот ежели не хочу оставлять следы, то наоборот предпочитаю каменистую поверхность. По-прежнему япередвигаюсь босиком. Так мне привычнее и безопаснее. Нога не скользит, да и наросшая кожа сродни копыту, не даёт пораниться на каменистой осыпи. А вот в деревне я одеваю плетёнки с лыка или суконные онучи. Статус, так сказать, подчёркиваю.
Ну и есть у меня свои хитрости. К зверю надо подбираться против ветра. Обоняния у него чуткое, почует задолго. Особое отношение у меня к болотистой местности. Там предпочитает гнездиться птица, да и крупные звери приходят полакомиться луковицами растений, в изобилии растущих по краю болота. Наши деревенские вообще не приближались к топи. Оно ведь как? Кажется, что обычная травка и деревья растут. А под ними опасный зыбун, только чавкнет и нет человека. Я неплохо изучил все подходы. Да и есть там свои признаки. Так растительность на болоте имеет белесоватый цвет. Ну это если присмотреться. Я всегда беру с собой длинную палку. Порой поверхность вполне привычная и вроде крепко держит, а ткнёшь палкой, она и провалилась. Топь она суеты не любит, двигаться надо неторопливо и размеренно. Но в принципе согласен — не знаю броду, не лезь в воду. Я это делаю осторожно, да и привыкший уже. Просто, когда я был полудурком, шастал по лесу, даже не понимая опасности от него. Но, то ли всевышний и в самом деле благоволит блаженным и убогим, то ли отцовские гены и некий опыт, переданным им сыну сказался. Но для меня лес — это дом родной.
Если меня выбросить в незнакомом месте, я не заблужусь, быстро сориентируюсь. Ведь в лесу много подсказок, как определить стороны света. Это и мох, который растёт с северной стороны. И ветки, которых наоборот с северной стороны меньше. А смола выступает обильнее на южной стороне дерева. Муравейник всегда с юга от дерева, и его форма несимметричная. Южная отлогая, а северная круче. Травка-муравка растёт гуще с северной стороны поляны. А вот на отдельно стоящих деревьях и камнях трава наоборот лучше идёт с южной стороны.
Я просто автоматически регистрирую эти мелочи, мозг сам обрабатывает информацию. Как бы я ни кружил, всегда знаю, в какой стороне поселение и где река.
Наступление осени ознаменовалось прибытием купца. Это чисто сезонное мероприятие и оно стало для меня настоящим событием. Как появление яркого солнца в пасмурный день. Я столько планов и надежд связывал именно с этим, что когда увидел обычную лодку, в которой сидело пять человек, то очень расстроился.
Я ожидал увидеть пару больших ладей, набитых людьми и товарами. Маститых купчин, с которыми можно погутарить по душам и прояснить некоторые важные для меня вопросы. А прибыла просто большая лодка. На ней съёмный прямоугольный парус и две пары гребцов. Товар был сложен под ногами у них и частично на корме. А купца и вовсе не оказалось. Его роль играл обычный приказчик или помощник.
— А чего ты паря хотел? — это втолковывает мне сосед Арсений. Они с братом Трифоном были нашими деревенскими знаменитостями. Их семейный бизнес был давно налажен и приносил большой семье немалую прибыль. Бортничество в эти времена — весьма уважаемая профессия. Семейство искало по лесу борти с дикими пчёлами и содержало уже прирученных. Труд нелёгкий, но за мёд и воск купцы всегда платили звонкой монетой.
Вот и сейчас Арсений довольный проведённой сделкой наблюдал, как работники закатывают на лодку его товар.
— Ты думал, что к нам пожалует целый купеческий караван? Ага, дожидайся. У нас всего-то три десятка дворов, по осени заберут зерно и овощи. Рыбку копчёную и всё. Что с нас взять? Кузнеца и того нет. Вон родственничек твой Ждан
