Ни один воин не мог не испытывать презрения к ничтожеству, что решило молить о пощаде вместо того, чтобы принять бой и с честью проиграть.
Лицо Ауранции полнилось ложной улыбкой, а Аргиннис очень нервничала, хоть и старалась не показывать слабости. Немного смущал тот факт, что я был рядом сразу с двумя королевами, но в остальном всё было относительно повседневно.
Слуги выстроились вдоль дороги и образовали живой коридор. Автомобиль с сопровождением остановился и один из гвардейцев поспешил открыть дверцу. Из авто вышла жрица в деловой одежде.
Уставший взгляд был полон спокойствия и странного презрения к самой себе. Девушка озарила доброй улыбкой людей, что собрались вокруг, а затем кивнула и жестом приказала сопровождению оставаться на улице.
Юрва аккуратно прошла вперёд между стройными рядами слуг. Тихие шаги были исполнены гармонией, а осанка излучала уверенность. Однако, как только посланница вошла в переговорную, а мы приказали оставить нас наедине, жрица неожиданно упала на колени и взмолилась о пощаде:
— Прошу вас, не делайте этого… — никто не ожидал, что переговоры пройдут в таком ключе. — Церковь готовит варианты мирного решения и, кажется, мы единственные понимаем, что случится, если Дьявулен не отречётся от трона.
Юрва не чувствовала стыда, а смиренный вид резко контрастировал с моим презрением. Голубые глаза излучали искреннюю безнадёжность, а голос звучал тихо, но проникновенно, пока я навис над глупой девочкой и негодовал. Казалось, что в моменте облик слабой светловолосой девушки озарился внутренним светом, что сделал черты нежного лица ещё более аккуратными.
Я преждевременно удостоверился, что Юрва была истинной служительницей церкви и исповедовала принципы милосердия, поэтому ещё больше возненавидел её. Но слова жрицы звучали убедительно.
Мы слушали фаворитку достаточно долго, чтобы устать. Юрва продолжала молить на коленях о благоразумии, напоминать, что кровь невинных ляжет тяжким грузом на совесть и под конец она сказала:
— С вами… мы сможем избежать кровопролития. Если вы поможете мне и моим верным слугам из церкви я, Юрва Ярго, верховная жрица Олении, клянусь, что мы станем самыми верными союзниками.
— Ты хочешь сказать, что… вы станете послушными вассалами? — резко высказался я.
— Фаррен, ты идиот? — Аргиннис посмотрела на меня, как на дурака. — Он не имел в виду…
— Да. Мы сделаем всё, что от нас требуется, лишь бы наши дети не погибали под гусеницами танков и не сгнивали заживо в траншеях.
— Всё говорите? — я медленно приблизился и навис над глупой девочкой. — Что насчёт создания Протектората?
— Юридически акт о создании Олении Меняющихся будет готов в течении недели, как только мы проведём переворот и свергнем отцеубийцу. Мы уже подготовили создание должности генерал-губернатора. Нужно лишь немного времени перед тем, как мы наберёмся сил и уничтожим еретиков. Поэтому я прошу вас лишь об одном… Не вмешивайтесь в дела Олении до девятого года. Мы сможем провести все реформы и интегрировать наше общество с Гегемонией. Но не раньше весны-лета тысяча девятого.
Я обдумал предложение и пришёл к решению, что это уловка. Оления не была готова к обороне. По расчётам именно за два года можно было основательно подготовится к защите, побороть любые разногласия перед общей угрозой, выстроить бункеры и обучить достаточное количество солдат. Я пришёл к выводу, что это была уловка.
— Этому не бывать.
— Фаррен… — прервала меня Арги. — Возможно это единственное верное решение. Тебе разве не жаль тех, кто погибнет на полях сражений? Тех глупых детей, что…
— Я сокрушу их за шесть недель. Особых потерь не последует, но преступники… Грабители и воры будут уничтожены. Я всё сказал.
Я вышел из переговорной и со злости хлопнул дверью. Рядом стоял Эрвин и насмешливо улыбался.
— Что ты тут вообще забыл, Эрвин? Подслушиваешь? И как вообще тебя пропустили… — я потёр гипс и вспомнил, что теперь целый месяц не смогу снять белую марлю. — Посмотри… Это из-за твоей тупости я в который раз ломаю пальцы.
— Ласин приказал передать, что ты его должник.
— Пхах… Очень смешно. Передай, что я его послал…
— Фаррен, разве это не отличная возможность подмять под себя королевскую гвардию?
— Что ты несёшь…
— Я полностью серьёзен, — он остановился и преградил путь. — У меня есть некоторые наработки насчёт нескольких главных фанатиков Гегемонии.
— Хорошо, но при чём тут я, Эрвин? Я не занимаюсь политикой.
— Нет, ты занимаешься именно политикой. Подумай, как ты можешь найти Торрена, если даже не знаешь, что происходит в УОП? Может они уже его нашли и скоро казнят перед всеми? — я всерьёз задумался.
— Возможно ты прав, но, если Кристализ узнает, что мы копаем под главных ублюдков страны — нас повесят. Мне не нравится такая перспектива.
— Но если мы не сделаем хоть что-то, то Торрен никогда не одумается. Я хочу наказать фанатиков, а ты хочешь помочь этому идиоту. Я предлагаю тебе выгодную сделку. Ты подумай. А я пойду, наверное, загляну домой, ой! Извиняюсь! — он саркастично поклонился и прищурился. — Ты же заставил продать мою долю. Теперь это только твой дом.
Я ощущал смешанные чувства. Жалость к брату сменялась отголосками стыда за то, что мы отдалились друг от друга. Чувства метались между желанием сохранить семейные узы и негодованием из-за разногласий.
Я испытывал боль от того, что нам пришлось пошли разными путями. Но в то же время разумная часть была убеждена в необходимости решительных действий против Ласина и я поддался эмоциям:
— Ты поедешь один? — аккуратно спросил я, слегка улыбнувшись.
— А как же ваш приём, генерал? — улыбаясь, спросил Эрвин.
— Они сами разберутся, — я положил руку на плечо и сквозь презрение улыбнулся. — Поехали вместе, Эрвин. Забудем о прошлом.
И мы отправились в путь.
Часть 3
Глава 8
