А ты?
— Когда ты его сшибёшь — выхожу и пытаюсь договориться. А ты… можешь устроить спецэффекты? Ну, чтобы лес там шумел, трава росла, огоньки плясали…
— Издеваешься? Я же мавка! А если его пуля не возьмёт?
— Постараюсь сжечь его, как Ромку. Это его должно пробить. Ну, или молниями.
Вообще-то, ещё в начале путешествия, Ваня нацарапал на пуле каждого, снаряжённого в магазин патрона, руну Хагал и капнул на неё своей крови. Это должно придать пулям большую разрушительную силу и способность пробивать многие магические защиты. Но кто этих орденских знает?
Пока на берегу разгоралась ссора, Ваня и Ильмера разделились: Ваня двинулся ближе к воде, стараясь выйти так, чтобы между ним и атаманом не было ватажников, Ильмера выбирала наиболее удобную позицию для выстрела.
За шумом ссоры никто не услышал выстрела, скрытого глушителем. Только брызги крови выскочили из виска атамана, да сам он вдруг замолчал и, завалившись на бок, упал в воду. Тут лес зашумел, словно волна прокатилась по ветвям молодых сосен и под этот аккомпанемент Ваня выступил на поляну:
— Исполать вам, добрые люди!
Наступила гробовая тишина.
Как вести себя в этой ситуации Ваня не особо представлял, но из книг и того, что рассказывал Соловей на своих занятиях, следовало, что показывать хоть кусочек страха и неуверенности нельзя. И вообще, они должны видеть и чувствовать за ним силу, поэтому и принялся действовать так, словно их тут вообще не было: провёл рукой и вытащил телекинезом труп атамана на берег, убедился, что в районе груди у мёртвого уже атамана светится аура какого-то амулета, присел на корточки и стал расстёгивать кафтан, разорвал рубаху. В этот момент Касьян вышел из ступора:
— Слышь, ведун, может у тебя с Бером и было что, но мёртвый он уже. Оставь его нам, дай по людски похоронить.
— А ты подойди сюда, Касьян, сам посмотри, только руками не трожь, — вместо ответа сказал Ваня.
Касьян, который уже де-факто стал новым атаманом подошёл и глянул на лежащий на груди Бера амулет: простой золотой круг с девятью камнями, которые светились мягким белым светом. Ложным светом.
— Не смотри долго, мозги перекосит, — сказал Ваня, прикрывая амулет полой кафтана, после чего встал, слегка отодвинул Касьяна рукой чему тот подчинился беспрекословно, и, набрав в грудь воздуха, разогнал свой внутренний огонь, которым к этому моменту успел неплохо овладеть, и выдохнул его прицельно в амулет. Тот вспыхнул ярким белым пламенем, быстро охватившим всё тело бывшего атамана и поглотившем его так, что и пепла не осталось. И пока Бер горел, вытянул руку в его сторону и произнёс:
— Если душа твоя ещё жива, ступай за Смородину. И да воздастся тебе за дела твои, слова твои и мысли твои сполна и не будет в том ни убытка, ни прибавления.
— Эка ты его, — с осуждением произнёс Агап, — даже душу…
— Не я, — откликнулся Ваня. — Слаб я ещё, не могу душу таких как он удержать.
После этого, оглядев ватажников, пояснил:
— Не простой человек был, ваш Бер. Он из очень мощного и древнего тайного ордена. Что ему от вас надо было? Никто не знает. Но вы для него были, как пыль у ног. Перебьют вас, других нашёл бы.
— Много ты о них знаешь, смотрю, — с подозрением произнёс Касьян.
— Они у меня кое-что забрали, иду вернуть, — ответил Ваня и вдруг решился спросить: — А Бер у вас атаманом давно?
— Да нет… — задумчиво ответил Касьян. — Прибился к нам с год назад, мужик скользкий… был, но у нас ведь как? В душу лишний раз не лезем. А там показал себя, потом Колобок, бывший наш атаман, на стрелу нарвался и прошлым летом Бера выбрали. А он подбил нас сюда идти… Только вот где это здесь никто из нас не знает и как вернуться — не ведает. Может ты, ведун подскажешь, выведешь нас?
— Как я вас выведу? Я даже не знаю из какого вы места и времени. А мой путь… Назад мне путь закрыт, а вперёд… Мне бы до Буяна добраться, а дальше, не знаю, как путь ляжет. А вы чего здесь делали? Не просто же так вас Бер сюда привёл.
На это Касьян задумался:
— Ну, ходят тут ватаги всякие, бывает. Кто товар везёт, кто на промысел. Вот тут берег есть, если от устья направо, с солнечным камнем. Правда место нехорошее, пропадают там люди, да и берег весь в костях. Но залежь там богатая, потому и лезут. Ну а тут мы. Не, ведун, ты так не смотри! Бер, каким бы ни был, но мужик был знающий. Он говорил: здесь можно брать, там брали, вот мы сторожей становились и смотрели. А кто хотел своим умом — шли своим умом. Только таких там половина остаётся.
Он вздохнул и проворчал:
— Кем бы Бер ни был, а как теперь без него обратно выйти?
На это Ваня только усмехнулся:
— Сам же говоришь, тут ватаги разные ходят, значит, куда-то возвращаются. Скорешитесь с кем-нибудь, вот и выйдете к людям. А вернуться туда, откуда ушли… Не думаю, что Бер собирался вас возвращать.
Последнее Ваня сказал очень жёстко.
— Да уж… попали… — Касьян почесал затылок. А Ваня уточнил:
— Так когда говоришь, Беру в лес ходу не стало?
— Да с седьмицу где-то, может с полторы… А ты что-то знаешь, ведун!
— Этот орден лесных жителей обидел сильно. Теперь им всем ходу в лес нет. Так что если к вам кто новый прибьётся, вы его сразу лесом тащите, там сразу видно станет. А то опять заведут вас куда-нибудь, к самому хвосту Великого Змея.
— А за предупреждение тебе, ведун, спасибо. Ну да ладно, пойдём мы. Надо и нам подумать, как дальше быть.
— Счастливого вам пути, добрые люди, — Ваня коротко поклонился.
— И тебе чтоб дорога не в тягость! — Касьян поклонился в ответ.
Ваня после этого отступил спиной вперёд в соснячок и для разбойников словно растворился в нём. Сами же разбойники вроде и попытались пошуметь, но самый старый из них что-то тихо сказал и они споро сели в свои лодки и отчалили в предрассветные сумерки. А Ваня углубился немного в покрывающий остров лесок, сел и, привалившись спиной к молодой сосне произнёс:
— Кхе, Кхе… Живой…
