достал папку и подошёл к микрофону.
— Указом президиума Верховного Совета СССР, за самоотверженные действия и мужество, проявленные при исполнении интернационального долга на территории Демократической Республики Афганистан, наградить лейтенанта Клюковкина Александра Александровича орденом Красной Звезды, — громко объявил замполит.
Я вышел из строя и направился для получения награды. Строевым шагом подошёл к Доманину и доложил согласно Уставу.
— Поздравляю, товарищ Клюковкин. Рад, что мы в Вас не ошиблись. Вы настоящий пример того, как человек служит Родине, — пожал мне руку член Военного Совета.
Доманин протянул мне открытую красную коробочку, в которой и лежал орден.
В груди слегка всё сжалось. Одно дело видеть этот орден на картинках и памятниках. Совсем другое — получать его за заслуги. Орден Красной Звезды представлял собой пятиконечную звезду рубиново-красного цвета. В середине ордена помещён щит с изображением фигуры красноармейца.
Хорьков стоял рядом с кривым лицом. Не очень он рад подобному поощрению в мою сторону. Рукопожатия я не ждал от него.
Только я собрался вытянуться в струнку, как меня остановил Доманин.
— Погодите, Клюковкин. Иван Николаевич вам ещё руку не пожал.
Как тут передёрнуло Хорькова, надо было снимать на камеру.
— Поздравляю, — сквозь зубы произнёс полковник.
Нехотя, но Иван Николаевич протянул мне руку.
— Служу Советскому Союзу! — ответил я.
Глава 6
Торжественное построение закончилось только через полчаса. Доманин не мог не произнести красивую речь. В ней он и призвал всех служить и работать на благо Родины. Будто до сегодняшнего дня мы это делали ради себя любимых.
— И готовимся! Враг не дремлет. Он уже рядом. Нельзя допустить создания проимпериалистического плацдарма военной агрессии на южных границах Советского Союза… — продолжал вещать с трибуны член Военного Совета.
Меня мотивировать было не нужно. Для себя я обозначил принципы ещё в прошлой жизни. Раз я принял присягу на верность Родине, то буду нести этот крест до конца.
Да, в данную минуту моя страна зовётся Советский Союз, а мой реципиент присягал на верность народу этой страны. Я же не отделяю от России ни одну из республик. Это всё русский мир.
Как только закончил говорить Доманин, я закончил размышлять о присяге. Ко мне подошли сослуживцы и поздравили с награждением. Многие удивлялись, что меня поощрили. Кто-то даже признался, что подумал о моём увольнении с сегодняшнего дня. Не все ещё привыкли, что Клюковкина могут поощрить, а не наказать.
Я пообщался с техниками и инженерами, которых сегодня тоже награждали. Интересно было вспомнить жаркие дни в Баграме. Хоть и не всегда они были приятные.
Работа у технического состава на аэродроме адская. Порой сам видел, как парни валились с ног от усталости. Что уж говорить — мы довольно часто помогали им готовить вертолёт к повторному вылету, поскольку надо было быстрее лететь на задачу. Люди в горах ждать не будут. Им нужны и боеприпасы, и еда, и вода. А кто, кроме нас это всё доставит?
— Саш, нам сказали, что ты на «крокодилы» пересаживаешься? — спросил у меня один из техников, натирающий платком свою медаль «За боевые заслуги».
— Да. Повышение! — улыбнулся я и гордо задрал голову вверх.
— Ты ж смотри, там в кабине Батырова не будет. Помогать некому, — заметил другой.
— Я и сам прекрасно летаю. Могу с собой в кабину взять, если не боитесь.
— Нет-нет-нет! То, как вы с Батыров летали в Афгане, никаких нервов не хватит. Я вообще удивлялся, как после стольких передряг и попаданий вы умудрялись до аэродрома долетать. Там не фюзеляж, а дуршлаг! — продолжал удивляться один из техников.
Похоже, у всех сложилось мнение, что всю работу в кабине выполнял Димон. Ничего в этом страшного нет. Зато никто не подумает, что у Батырова есть проблемы, а значит, и под сомнение не поставят награждение его звездой Героя Советского Союза.
— Лейтенант Клюковкин, ко мне! — услышал я зов Хорькова, который стоял рядом со служебным УАЗаом Доманина.
Я спокойно подошёл и доложился, как велит мне Устав. Замполит Доманин обрадовался моему появлению.
— Иван Николаевич, а что у лейтенанта теперь за должность? Вы же продвигаете по службе офицеров, выполнявших интернациональный долг?
— А Клюковкина тоже надо продвигать? — удивился Хорьков.
Доманин сощурился, всем своим видом показывая, что он шокирован услышанным.
— Вы что, не получали телеграммы⁈ Уже, как несколько месяцев имеется соответствующее распоряжение из Москвы. Служивших в Афганистане продвигать на вышестоящие должности в приоритетном порядке. Это выполняется у вас?
Иван Николаевич зашёлся долгим кашлем. Наверное, бумага такая ложилась ему на стол.
— Лейтенант Клюковкин назначен на должность командира вертолёта и сегодня убывает в Центр боевого применения и переучивания личного состава Армейской Авиации.
— Это хорошо. Командир вертолёта — это уже ступень выше. Справитесь, Сан Саныч? — положил мне на плечо руку Доманин.
Хорьков сжал губы от недовольства. Ответь я сейчас «конечно» и разговор можно заканчивать. Но пока есть возможность, нужно себя проявлять. Тем более, тут такие люди рядом!
— Товарищ член Военного Совета, ничего сложного для меня нет. Любая задача по плечу. Школа, пройденная за эти месяцы, поможет в освоении новой для меня техники. А вообще, боевой опыт надо бы и передавать. Сначала в экипаже, а потом…
— Зачем потом⁈ Сразу! Не надо медлить! — воскликнул Доманин и повернулся к Хорькову. — Иван Николаич, а правда, чего это Клюковкину в командирах вертолёта ходить. Надо проработать вопрос по назначению его и старшим лётчиком, и штурманом звена. Молодёжь пускай учит. Пример показывает.
Хорьков закашлял так, будто подавился костью слона. Согласен, что пример молодым такой бабник, как Клюковкин, может преподать знатный.
— Пример? Клюковкин? — запинаясь спросил Хорьков, продолжая попытки остановить кашель.
— Николаич, ты не заболел? Иди, дома отлежись. А то кашляешь всё утро, — справлялся Доманин о здоровье командира полка.
Член Военного Совета пожал мне руку и отпустил. Думаю, что «удочку» на ещё одно повышение я закинул.
В назначенный мне телеграммой день я прибыл в Тверскую область. Сейчас она называется Калининская, но сути это не меняет. Также всё здесь провинциально. Особенно это касается города Торск, где и находится недавно образованный Центр Армейской Авиации.
Выйдя на железнодорожной станции, я уточнил у местных, как мне проехать в воинскую часть. Мне указали на красно-белый автобус ЛиАЗ, который и должен был довезти меня в нужное место.
Из окна я рассматривал
