подумав, что она должна быть где-то поблизости, затем поднялся на ноги, чувствуя себя немного одеревеневшим. В голове стучало. Я оглядел набережную.
— Бетесда! — позвал я снова и громче.
Ответа не последовало. Над моей головой прокричала чайка. Для моих одурманенных чувств этот шум подозрительно походил на смех.
Как долго я спал? Судя по положению солнца, прошло не больше часа. Могла ли она все еще находиться на соседнем рынке в поисках покупок?
И куда подевались актеры? Я огляделся и не увидел никаких их следов, кроме разбросанных финиковых косточек и прочего мусора с нашего полуденного пиршества.
Я еще раз осмотрел окрестности, убедившись, что там нет никаких признаков Бетесды, затем направился к рынку.
Место представляло собой лабиринт маленьких палаток и разделенных прилавков, намеренно предназначенных для замедления продвижения и отвода глаз. Если человек хотел спрятаться от кого-нибудь, такой переполненный рынок был бы идеальным местом. Может быть Бетесда решила подразнить меня, и поиграть в прятки? Это было на нее не похоже.
Я пробирался по рынку, стараясь не отвлекаться на висящие безделушки, кастрюли и сковородки. Почти каждый продавец предлагал широкий выбор сувениров для туристов, включая маленькие изображения маяка Фарос на любой вкус, выполненные из дешевой керамики, стекла или слоновой кости. В киоске продавца одежды я заметил зеленое платье, которое выглядело почти точно так же, как то, которое я купил для Бетесды, но когда присмотрелся повнимательнее, то увидел, что оно было из некачественного льна и неаккуратно сшито.
Я дошел до конца рынка, так и не увидев Бетесду. Затем я развернулся и снова прошел через прилавки, но по-прежнему не видя ее. Я вернулся к пальме, подумав, что она могла вернуться в мое отсутствие, но ее там тоже не было.
Я начал беспокоиться и почувствовал себя неловко.
Я ходил по рынку от прилавка к прилавку, расспрашивая продавцов. Некоторые были настолько недружелюбны, что не хотели со мной разговаривать, видимо, из-за моего римского акцента - предрассудка, с которым я время от времени сталкивался в Александрии, но некоторые из них вспомнили, что видели недавно двух хорошеньких девушек, одетых в зеленое.
— Как близнецы! - сказал усатый продавец ковров с похотливым блеском в глазах. — Я, конечно, помню этих двоих. Хихикали, перешептывались друг с другом и вели себя довольно глупо, как это обычно делают молоденькие девушки. — Это не было похоже на ту Бетесду, которая как я знал, всегда была уравновешенной и вела себя спокойно, с кошачьей грацией. Может быть вдали от меня, в компании другой женщины, она вела себя менее сдержанно?
— О, но это было, должно быть, час назад, - сказал продавец ковров. — Они быстро осмотрели мой товар, сказали что-то грубое о моих усах… глупые девчонки! … и затем двинулись дальше. С тех пор я их не видел.
Похоже, Бетесда и Аксиотея, безусловно, посетили рынок, и их заметили несколько продавцов, но это произошло час назад, когда я только начал дремать под пальмой. Никто не знал, когда они ушли и в каком направлении.
Бетесда и Аксиотея, похоже, больше всего времени провели в одежной лавке, сравнивая свои собственные платья с более дешевыми платьями, продававшимися там, к неудовольствию пожилой женщины, отвечающей за товар, у которой, таким образом, и появилась причина запомнить их. Она коротко ответила на все мои вопросы, но затем, когда я уходил, понизила голос. — Но теперь, когда вы напомнили мне о них, я заметил кое-что немного странное ....
— Да?
— Дайте мне подумать. Да, это было в то самое время, когда те девушки зашли посмотреть на мою одежду. Я заметил пару парней, которые слонялись поблизости, поглядывая то в одну, то в другую сторону. Мне не понравилось их поведение и их внешний вид.
— Как выглядели эти люди? Во что они были одеты?
Она пожала плечами: — Обычные туники, ничего особенного. Я обратила внимание не на их одежду, а на выражение их лиц. Они замышляли недоброе.
— Как это понимать?
— Когда работаешь на таком рынке, как этот, учишься отличать, покупателей от зевак, а также распознавать тех, кто пришел что-то украсть. Эти ребята приходили сюда не за покупками. Они не были местными и не были туристами, прогуливающимися по рынку. Они не были похожи на мелких воришек или карманников, насколько я могу судить. И я не знаю зачем они ошивались здесь поблизости, и что они задумали? Но, ничего хорошего, это точно.
— Они следили за девушками? — Я услышал, как мой голос дрогнул.
— Это то, о чем я спрашиваю себя. Я как раз собиралась прогнать девушек из кабинки, когда заметила тех двоих мужчин. Затем девушки ушли, хихикая … полагаю, их немало позабавили непристойные взгляды, которыми я их одарила.
— А те двое мужчин?
Она покачала головой: — Я не помню, чтобы видела их снова после этого. Должно быть, они пошли дальше, но я не обратила внимания, в какую сторону они ушли. Возможно, они последовали за девочками, а, возможно, и нет. — Она пожала плечами.
Наконец, я вернулся на набережную, чувствуя себя совершенно сбитым с толку.
Должен ли я вернуться в свою комнату в Ракотисе? Вероятность того, что Бетесда отправилась бы туда без меня, казалась незначительной. Тем не менее, если бы она вернулась, то смогла бы войти и сама, поскольку на двери не было ни замка, ни ключа. (Единственной защелкой был простой деревянный брусок, который поворачивался, запирая дверь изнутри, чтобы обеспечить нашу конфиденциальность, когда мы спали или были заняты другими делами; безопасность обеспечивали домовладелец и его жена, которые жили на первом этаже и следили за входящими и выходящими людьми.)
Была и еще одна вероятность: Мелмак похитил ее силой. Он упомянул о желании использовать ее в своей труппе и предложил мне деньги. Я отказался, и на этом, казалось, обсуждение закончилось. Мелмак казался достаточно дружелюбным парнем, но что я на самом деле знал о нем или об Аксиотее?
Что, если Мелмак подсыпал мне в пиво какое-то зелье, из-за которого я заснул, когда Аксиотея уговаривала Бетесду пойти с ней?
