и приборы.
Проповедник Джадд, заметив, что солнце скрылось, подошел к окну и выглянул наружу. Ирис ночи стал еще чернее, а на небе появилась луна, похожая на заляпанное соусом блюдо.
— Думаю, нам пора, — сказал он. — Мы вернемся через несколько часов, как раз хватит времени, чтобы обойти все дома.
— Стой, стой, — откликнулась вдова Кейс. — Я могу согласиться на охоту за конфетами, но не могу отпустить свою дочь с незнакомцем.
— Я не незнакомец, а проповедник.
— Ты мне кажешься нормальным парнем, который хочет поступать правильно, но… все равно не могу позволить дочери пойти без меня. Люди начнут болтать.
Проповедник вспотел:
— Я заплачу вам, чтобы вы отпустили ее со мной.
Вдова Кейс пристально взглянула на него. Затем придвинулась, и он почувствовал в ее дыхании запах рутбира. Проповедник понял, что она допила бутылку, и ему это совсем не понравилось. Не то чтобы ему хотелось сделать это самому, но почему-то казалось непорядочным, что вдова не спросила у него разрешения. Он думал, что та собиралась вылить рутбир. И уже начал об этом говорить, как она заявила:
— Мне не нравится, что ты предлагаешь мне деньги.
— Всего на одну ночь, — он притянул к себе Синдиреллу. — Она бы повеселилась.
— Звучит не лучше, мне не нравится. Может, ты мыслишь не настолько правильно, как я думала.
Вдова Кейс отступила на шаг, взяла со стола мясницкий нож и ткнула в его сторону:
— Тебе лучше ее отпустить, бежать к машине и в одиночку конфеты выпрашивать. И без моей таблетницы.
— Нет, мэм, не могу. Я пришел за Синди, этого ждет от меня Бог, и я не отступлю. Я должен это сделать. Я плохо поступил с моей сестрой, и она горит в аду. С Синди я поступаю правильно. Она произнесла что-то вроде молитвы, крещена. Что бы с ней ни случилось, это не будет на моей совести.
Вдова Кейс чуть вздрогнула. Синдирелла свободной рукой приподняла костюм привидения, чтобы посмотреть на себя, и вдова Кейс увидела, что та под ним совершенно голая.
— Сейчас же отпусти ее, извращенец. И брось таблетницу… Лучше на диван. Там чисто.
Проповедник не сделал ни того ни другого.
Зубы вдовы Кейс клацнули, точно медвежий капкан, и она взмахнула ножом.
Проповедник Джадд отшатнулся, выпустил слабоумную Синдиреллу, которая, внезапно завизжав, вырвалась и побежала кругами по комнате, крича:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Проповедник оказался недостаточно быстрым, и нож пробил таблетницу, пиджак и рукав рубашки, но кожу не задел.
Вдова Кейс увидела, как пробитая таблетница падает на пол, и ее охватила ярость. Та же ярость поднялась в проповеднике, когда он понял, что его пиджак от Джей Си Пенни, стоивший вместе с брюками 39,95 доллара, уничтожен.
Они начали кружить друг вокруг друга, выставив вперед руки, словно готовые к броску борцы; благодаря ножу вдова Кейс имела преимущество.
Но когда она кинулась на проповедника Джадда, тот поднял левую руку и зашевелил двумя пальцами, точно мул ушами, отвлек вдову и ударом справа уложил ту на пол. Ее голова ударилась о кофейный столик, ветчина и приборы снова полетели в воздух.
Проповедник прыгнул на вдову сверху, одной рукой прижал нож, а другой поднял кусок ветчины и ударил ее по лицу, но ветчина была такой жирной, что все время выскальзывала, и он не мог нанести хороший удар.
Наконец он отшвырнул ветчину и принялся отбирать нож обеими руками, а вдова кусала его за предплечье, пока он не закричал.
Синдирелла по-прежнему носилась по комнате и кричала:
— Бууу! Бууу! Прядение!
Пробегая мимо телевизора, она задела завернутые в фольгу кроличьи уши и сбросила их на пол.
Проповедник Джадд наконец вырвал нож из рук вдовы Кейс, слегка порезал при этом ладонь и вышел из себя. Женщина выкатилась из-под него, попыталась сбежать на четвереньках, а он ударил ее ножом в спину. Затем навалился, сбил с ног и попытался вытащить нож. Тянул и дергал, но тот не поддавался. Сильная как бык вдова ползла по полу и утаскивала проповедника за собой, а он крепко держался за толстую деревянную рукоять мясницкого ножа. Повсюду капала кровь.
Краем глаза проповедник заметил, что умственно отсталая, обезумев, порхала в костюме привидения, будто жирная голубка, отскакивая от стен и кувыркаясь через мебель. Она уже не издавала звуки призрака, понимая: что-то происходит. И ей это не нравилось.
— Сейчас, сейчас, — крикнул ей проповедник.
А вдова продолжала тащить его по полу и не переставая кричала:
— Кровавое убийство, меня убивают, убийство, убийство!
— Заткнись, черт возьми! — заорал он, но, подумав, поднял глаза к небу. — Прости мне мой язык, Господи. — Затем ласково обратился к Синдирелле, этому неполноценному и шумному бедствию: — Успокойся, милая. Ничего страшного, ничего страшного.
— О, Боже милосердный, меня убивают! — вопила вдова Кейс.
— Умри, тупая старая корова.
Но она не умирала. Проповедник поверить не мог — вдова уже начала вставать. Нож, за который он цеплялся, заставил его подняться на ноги, а женщина ударила его локтем по ребрам и отшвырнула в сторону.
Тем временем Синдирелла проломила окно, вывалилась на террасу и упала с края на пустую клумбу.
Проповедник Джадд вскочил, бросился на вдову Кейс, ударил ее чуть выше колен и, сбив с ног, с шумом впечатал в телевизор,
