неугодно извиниться? — спросилъ Телепневъ и быстро взглянулъ на него.
Корякова покоробило.
— Вы его назвали дуракомъ, — проговорилъ онъ.
— Олухомъ, скотомъ, — раздалось съ разныхъ лавокъ.
Коряковъ поднялся, придерживаясь за столъ.
— Пошелъ на мѣсто! — отрѣзалъ онъ глухимъ голосомъ.
Борись отдернулъ руку отъ каѳедры и самъ покраснѣлъ.
— Господинъ Коряковъ, — заговорилъ онъ, и голосъ его дрожалъ: — ученикамъ 7-го класса не говорятъ ты. Если вы этого не знаете, вы можете спросить у директора… — Господа! — обратился онъ къ товарищамъ, — господинъ Коряковъ не хочетъ извиниться передъ Скворцовымъ.
— Не хочетъ, не хочетъ! — закричалъ весь классъ и повскакалъ съ мѣстъ.
Коряковъ поблѣднѣлъ и началъ застегивать вицмундиръ на всѣ пуговицы.
Мигомъ каѳедра была окружена; впереди всѣхъ очутился Горшковъ.
— Вы обругали Скворцова! — закричалъ онъ.
— Обругали, обругали! — повторили остальные хоромъ.
— Мы директору пожалуемся. Вы не смѣете! — кричали гимназисты.
Коряковъ совсѣмъ растерялся.
— Извиняйтесь! — крикнулъ выше всѣхъ Горшковъ.
Скворцова не видно было въ кучѣ. Телепневъ переглянулся съ Абласовымъ.
— Господа! — заговорилъ онъ громко: — сядемте на мѣста. Мы сдѣлали, что нужно было… остальное послѣ класса.
Голосъ его смѣшался въ общемъ гулѣ.
— Извиняйтесь! — кричали задніе, и визгливый голосокъ Мечковскаго былъ выше всѣхъ.
Коряковъ посмотрѣлъ на всѣхъ и вдругъ вскочилъ съ каѳедры и бросился вонъ изъ класса.
— Вятская харя! — крикнулъ Мечковскій; другіе подхватили, и посыпались эпитеты…
Потомъ всѣ замолчали и переглянулись.
— Къ директору удралъ, свинья! — вскрикнулъ первый Горшковъ.
— Эхъ, господа! не то, не то, — проговорилъ Абласовъ, и махнулъ рукой.
— Что, не то? — крикнулъ на него Горшковъ. — Посильнѣе надо было — вотъ что скажи.
— Зачѣмъ вы вставали, господа? — спросилъ Телепневъ. — Дали бы мнѣ одному говорить… А теперь на всѣхъ васъ падетъ. Онъ наскажетъ, что вы на него лѣзли драться.
— Пускай наскажетъ, вятская рожа! — закричало нѣсколько голосовъ.
— Ужъ шельмовать, такъ шельмовать! — заключилъ Горшковъ.
— Послушайте, господа, — перебилъ Телепневъ, — сядемте на мѣста, чтобъ тихо было. Іонка теперь спитъ; онъ инспектора приведетъ. А этакъ мы всегда будемъ виноваты..
— И все дѣло представить какъ было, — закричалъ Горшковъ: — не отпираться!…
Начали разсаживаться молча. Только-что всѣ усѣлись на мѣста, отворилась дверь и влетѣлъ пузатый инспекторъ, а за нимъ Коряковъ. Онъ такъ и остался въ застегнутомъ вицмундирѣ.
Всѣ сидѣли неподвижно.
— Встаньте столбомъ! — закричалъ педагогъ. — Что это? — Онъ подскочилъ къ Телепневу. — Какъ вы осмѣлились грубить преподавателю, угрожать ему — а? Что вы такое сказали г. Корякову? отвѣчайте!
— Харлампій Иванычъ, — отвѣчалъ Телепневъ очень спокойно, — назвалъ вчера одного изъ насъ дуракомъ, — и я отъ лица товарищей предложилъ ему извиниться.
— А, что? отъ лица товарищей! Каковъ! Да съ кѣмъ вы говорите?
— Онъ всѣхъ взбунтовалъ, — глухо проговорилъ Коряковъ, — мальчишка дерзкій.
— Знаю, знаю, — закричалъ инспекторъ. — Это язва, зараза… овца шелудивая. Такъ-то вы? — обратился онъ ко всему классу. — Вы въ студенты готовитесь! Вотъ мы вамъ дадимъ университетъ! Всѣхъ по шеямъ домой, а то выпоремъ!
— Харлампій Иванычъ, — обратился онъ къ учителю, — какъ только Іона Петровичъ проснется, я доведу до свѣдѣнія его. Телепневъ будетъ примѣрно наказанъ. Весь классъ на колѣни! — крикнулъ онъ и гнѣвно посмотрѣлъ.
Горшковъ и Мечковскій чуть не фыркнули.
— Ораторъ! мы вамъ дадимъ знать! — крикнулъ инспекторъ еще разъ и, хлопнувъ дверью, ушелъ.
X.
Въ классѣ настала тишина. Коряковъ, заключившись въ свои воротнички, тупо посмотрѣлъ на всѣхъ и точно чего-то ждалъ. Первая парта переглядывалась съ остальными, и кое-гдѣ слышенъ былъ разговоръ шепотомъ.
— Господинъ Мечковскіи, — проговорилъ наконецъ учитель: — извольте отвѣчать, — а потомъ онъ взглянулъ на Телепнева и отрѣзалъ: — на колѣни становитесь!
Борисъ посмотрѣлъ ему въ лицо, ничего не сказалъ и не двинулся съ мѣста.
— На колѣни, — вамъ говорятъ! — промычалъ опять Коряковъ и покраснѣлъ.
— Я не стану, — отвѣтилъ Борисъ.
Глаза всѣхъ учениковъ обратились на него, и видно было общее желаніе соскочить съ мѣста и обступить каѳедру. Коряковъ точно почувствовалъ возможность такой сцены и вдругъ примолкъ.
— Отвѣчайте же! — повторилъ онъ только Мечковскому.
Маленькій гимназистъ пересмѣхнулся со всѣмъ классомъ и началъ отвѣчать.
Въ теченіе цѣлаго урока Коряковъ сидѣлъ неподвижно и своимъ безстрастнымъ голосомъ выкликалъ учениковъ. Бориса онъ не вызвалъ. Минутъ за десять до звонка онъ спросилъ «Смарагдова», прочиталъ вслухъ четыре параграфа и велѣлъ ихъ выучить къ слѣдующему разу. Въ этомъ состояла лекція.
Какъ только прозвонили и Коряковъ вышелъ изъ класса, всѣ зашумѣли.
— Теперь дѣло проиграно, — кричалъ Горшковъ: — Іонка взбѣленится и всѣхъ насъ, какъ школяровъ, изругаетъ.
— Надо идти къ директору, — сказалъ Борисъ: — зтакъ нельзя оставить, — и сейчасъ же, не теряя времени.
— Кто пойдетъ? — раздалось въ кучѣ.
— Я же, конечно, и пойду, — отвѣтилъ Борисъ.
— Да какой же толкъ въ этомъ будетъ? — спросилъ кто-то изъ заднихъ.
— А тотъ толкъ, что если мы начинали, такъ нужно и продолжать. Мы въ правѣ были требовать отъ Корякова извиненія. Надо идти дальше, что бы тамъ ни было.
— Одному тебѣ нельзя идти, — заговорилъ Горшковъ. — Зачѣмъ же ты за всѣхъ станешь отвѣчать? Надо еще кому-нибудь.
— Я пойду, — сказалъ Абласовъ.
— Зачѣмъ тебѣ? — проговорилъ Горшковъ. — Ты первый ученикъ.
— Такъ что-жь, что первый? я, вѣдь, не испугаюсь.
— Еще лучше будетъ; ступай, Абласовъ! — подтвердили многіе.
— Такъ возьмите и меня, братцы! — закричалъ Горшковъ: — втроемъ пойдемъ. Я для подкрѣпленія, въ случаѣ — что Іонку придется помять!..
— Ха, ха, ха! — разразились весельчаки.
— Ну, идемте! сейчасъ будетъ звонокъ, — сказалъ Борисъ и пошелъ къ двери; за нямъ Горшковъ и Абласовъ.
А въ стекляныя двери седьмаго класса глядѣла многочисленная публика. Гимназисты, поднявшись на цыпочки, высматривали, что такое творится у семиклассниковъ. Когда инспекторъ выскочилъ оттуда, попался ему ученикъ втораго класса. Гимназистикъ, сообразивъ, что въ седьмомъ классѣ что-нибудь случилось, сейчасъ пустилъ по всему корридору вѣсть, что семиклассники взбунтовались и Корякова побили. «Бунтъ!» пронеслось въ перемѣну по всѣмъ классамъ, въ среднемъ корридорѣ, въ нижнемъ корридорѣ, на дворѣ — и всѣ бѣжали смотрѣть на семиклассниковъ.
Три друга вышли изъ класса, и кучка мальчиковъ разсыпалась. Никто изъ нихъ не смѣлъ задать вопроса большимъ.
— Куда это вы, Горшковъ? — спросилъ наконецъ черномазенькій гимназистъ, забѣгая впередъ по корридору.
— Къ директору идемъ, — отвѣчалъ Горшковъ.
И по всѣмъ классамъ пущена было вѣсть: «къ директору пошли, къ директору пошли».
Депутаты прошли длиннымъ корридоромъ до актовой залы. За залой начиналась квартира директора. Въ темномъ корридорчикѣ, передъ прихожей, они на минутку остановились.
— Кто-жь начнетъ? — спросилъ довольно громко Горшковъ.
Борисъ только кивнулъ головой и отворилъ дверь въ прихожую.
Тамъ стоялъ старшой. Онъ сурово посмотрѣлъ на нихъ.
— Чего вамъ нужно?
— Мы къ директору. — отвѣчалъ Борисъ: — доложи.
— Нельзя, тамъ инспекторъ.
Горшковъ тихонько свистнулъ и проговорилъ: «финита ля комедія».
— Пойдемте, господа! — сказалъ Борисъ и,
