на часах и снова обращается к сестре:
— Я думал, ты будешь после двух.
К моим вопросам прибавляется еще один: озвученное время — это случайность или он хотел, чтобы мы с Майей не пересеклись?
Взгляд скашивается и едет выше. В какой-то момент ловлю на себе внимание Тарнавского. Но он не задерживается. Снова смотрит на Майю, а я вниз.
— Мы с мамой раньше закончили, — сердце ухает вниз. С мамой. То есть она тоже где-то здесь?
— Это же не значит, что раньше закончил я.
Тарнавский поясняет терпеливо, а Майя фыркает. Поворачивает голову ко мне, поймав взгляд, изрекает:
— Я же говорила, Юль. Душнила.
Беззлобно ёрничает, а я тем временем всё сильнее ощущаю себя лишней.
Коротко улыбаюсь и делаю шаг в сторону.
Мантрой повторяю про себя: он не обязан отчитываться мне о планах. Я не должна злиться из-за того, что обедает с мамой и сестрой. Это нормально. Его жизнь не ограничивается мной. Но… А место там у меня какое?
— Извините, мне нужно собираться, — бубню себе под нос. Подходя к столу, чувствую взгляды спиной.
— Юля, а вы не хотите с нами пообедать? — предложение слетает с губ младшей Тарнавской и врезается между моих лопаток. Стараюсь держать лицо. Складываю в сумку планшет, блокнот, забрасываю ручку. Силой удерживаю на губах улыбку и оглядываюсь. — Так они с мамой меньше будут меня терроризировать расспросами об учебе.
Майя искренне не замечает между нами ничего странного. Это хорошо. Искренне же просит о поддержке. Но я знаю, что неважно — хочу я или нет, должна отказать.
— Я бы с радостью, но мне на пары нужно. Да и я уже пообедала.
После мягкого отказа «просто помощнице» самое время снять сумку со стола, попрощаться с судьей, его посетительницей и уйти, имитируя легкость, но взгляд магнитом тянет в сторону и вверх. Я сдаюсь и не ошибаюсь: Слава смотрит на меня. Чего ждет — не знаю. Он серьезен, а я ему натянуто улыбаюсь.
Как будто мне не обидно, что он даже формально не поддержал предложение сестры. Опасается, что я могу согласиться?
— До скольки пары, Юль? — Спрашивает мягко, а у меня сердце работает навылет. Ну чего ты, дурное? С потрохами сдаешь меня…
— До четырех. — Отвожу обиженный взгляд.
— Вернешься? — И тут же возвращаю.
Хочу ляпнуть: нет.
Но делаю вдох, а громкий выдох делает Майя:
— Юль, не возвращайтесь. В нашем возрасте, Слава, у девушки должно быть что-то помимо учебы и работы, понимаешь? Ты свою молодость уже потратил непойми на что. Другим хоть не мешай.
Она вроде как за меня вступается, но делает хуже. Слава смотрит на сестру. Я — все так же на него. Скулы мужчины напрягаются. Что именно раздражает, любимый? То, что сестра перечит или то, что я не приеду?
Начавшееся с абсолютной гармонии утро расцветает новым обеденным недоконфликтом, который Майя не замечает.
— Он не всегда таким душным был, Юль. Это, наверное, кризис среднего возраста. Сколько тебе, папочка? Забываю постоянно… Сорок, пятьдесят? Тебе молодых уже не понять, прости… — Майя разводит руками.
— Тридцать три… — Выпаливаю и тут же жалею. Запоздало прикусываю язык.
Конечно, Майя прекрасно это помнит. Смотрит на меня внимательней. А я тем временем куда-то между братом и сестрой.
Новая пауза — явный признак того, что лишним стоит удалиться.
Глубоко вдыхаю, тараторю:
— До свидания.
Разворачиваюсь и дохожу до двери. Успеваю взяться за ручку и нажать ее, а затем вынужденно оглядываюсь, слыша:
— Юля.
— Да?
Скажи что-нибудь, чтобы мне стало легче, Слава. Пожалуйста. Помоги почувствовать собственную ценность для тебя.
— На связи. Закончишь — маякнешь. Я жду. — Читаю в карих глазах "давай без глупостей" и чувствую, как во рту становится горько.
Наверное, ему не хочется снова объясняться и тушить мои пожары. Утомительно очень часто вспоминать, что мне двадцать. Что я глупая. Вспыльчивая. Что всякие мелочи бьют по самооценке и самоценности.
Хух, ладно, Юля. Соберись.
— Конечно, Вячеслав Евгеньевич. Только в Балку не идите сейчас. Я слышала, там сесть без брони невозможно. Хотя… У вас же бронь, наверное.
Сама же себя зачем-то бью. Закрываю рот и выхожу, чувствуя себя глупой-глупой.
Глава 10
Юля
Настроение стремительно катится вниз по кочкам этого «особенного» дня.
Я не успеваю толком пережить свой побег из приемной судьи, а начавшийся семинар по Отдельным аспектам уголовно-правовой квалификации «радует» практической, которую мы делаем, поделившись на пары.
Удивительно, но староста Лиза Смолина, имея бесконечное множество новых подружек, оказывается невостребованной.
И я бы может позлорадствовала, но настолько же невостребованной оказываюсь я и преподаватель объединяет нас в пару.
На этом моменте мне хочется точно так же быстро забросить вещи обратно в сумку и свинтить уже из университета, но сцепив зубы, терплю.
Лиза показательно неспешно подходит к моей парте. Опускается рядом и вздыхает.
Усилием воли гашу перед глазами вспышки.
Фоном слышу объяснение преподавателя, который разносит по партам карточки с задачами.
— У каждой пары своя фабула. Ситуации не повторяются. Составы тоже. Ваша задача — квалифицировать действия правильно и описать состав совершенного преступления. Или объяснить, почему вы считаете, что состава в предложенной фабуле нет.
В других обстоятельствах у меня уже чесались бы ручки в ожидании нашей с Лизой бумажки, но сейчас раздражение только растет.
Его усиливает исходящее от бывшей подруги тепло и наше нежелание даже случайно друг друга касаться. Я невпопад вспоминаю, что весь пятый курс Лизина голова провела у меня на плече, а теперь…
Когда карточка опускается на нашу парту, мы с Лизой одновременно тянемся за ней и дергаем в разные стороны. Пересекаемся вражескими взглядами. Готовы устроить очередную войнушку на ровном месте, но соревноваться даже в таком настолько тупо, что я отпускаю лист, Лиза же берет его, как будто реально чувствуя себя победительницей. Дурочка.
Читает, а я тем временем смотрю на пустую доску.
Интересно, они уже пообедали или нет? О чем говорили? Майя упомянула перед мамой Славы, что встретила его новую помощницу? Мама спросила, что за девушка? А Слава что ответил? Отмахнулся… От меня?
Я знаю, что сама себя накручиваю, но как же успокоиться?
— О, тебе понравится, Березина, — Лиза едко комментирует и отбрасывает лист с задачей. Я не гордая — подбираю. Бегу взглядом по строчкам.
На первый взгляд — классика злоупотребления служебным положением, субъектом избран судья, но все не может быть так просто, а значит, нужно перечитывать раз за разом и искать загвоздку.
— Ты можешь позвонить своему Тарнавскому. Обратиться за помощью
