Утренний морозец смыл остатки сна и оставил в думах. Как вдруг Кормак вспомнил об орке и направился к сараю.
— Что он там делает? — спросил Гарл, едва заметил трактирщика. Орк прятался на втором этаже и следил за всеми из оконца.
— Замаливает грехи перед предками убитых, — пояснил Кормак.
— Так это он там всех?
— Двух он, одного я.
— Как думаешь, он меня не выдаст? — спросил орк.
— Кто? Бундо? — нахмурил брови трактирщик. — Ты выходил из сарая?
— Нет. Он бродил тут вчера, вот и нашёл, спросил кто такой.
— А ты?
— Ответил, что ты пустил пожить. А, мол, чтобы постояльцев не пугать, в сарай определил.
— И вправду. Орка здесь днём с огнём не сыщешь. А гном что?
— Ну, мол, говорит, пойдем, поможешь с камнем. Я помог! — пожал плечами Гарл.
— Понятно всё с вами, — Кормак опустился на ящик.
— Грустный он какой-то. Заболел?
— Да пёс его знает, что в головах ваших подчас плавает. Вот порой разговариваешь, вроде человек адекватный, а потом вдруг возьмёт и взбрыкнёт чего-нибудь эдакого. А тут ещё гномы, орки и эльфы — настоящий калейдоскоп.
— Трудно, наверно, быть трактирщиком, — произнёс орк.
— Просто не выспался.
— А что мешает доспать?
— Ты не слышишь? Гном стучит, не унимается.
— Могу помочь.
— Да?
Гарл достал из сумки бурдюк и протянул трактирщику:
— Отшибает на раз-два! Ты только место помягче выбери.
Кормак сделал вид, что отпил, поводил головой по сторонам, а потом произнёс:
— Не работает.
— Быть такого не может, — орк забрал бурдюк и понюхал напиток.
— Может, выветрился?
— Да нет.
Гарл сделал глоток, закачался и тут же рухнул на землю.
— Не соврал, — улыбнулся Кормак, — действительно отшибает на раз-два. И дышит в придачу, значит не отрава.
Орк начал похрапывать.
— Видать, Перик пить с незнакомцами тебя совсем не учил.
Кормак взял бурдюк и вернулся к себе в комнату, где, выбрав место помягче, попробовал орычий напиток.
***
Вергион встретил Хартена очередными сборщиками налогов. Обходных тропинок, как в случае с караваном, искать уставшему солдату страсть как не хотелось, и он добровольно расстался с грошами. Благо по пути их было сэкономлено предостаточно, чтобы сильно не расстроиться.
— Я слышал, за преступников хорошо платят, — заговорил Хартен. — Подскажете, где именно?
— Тебе в замок, — страж указал на холм, где на позолоте шпилей играло солнце.
Солдат поблагодарил их поклоном головы и пошёл вглубь города. Людей с каждым шагом становилось всё больше и Хартену стало не по себе. Он присел на каменную белую скамью и оттянул ворот одежды. Ожоги оказались и там.
Не сказать, чтобы полегчало, но солдат поднялся и осмотрелся. Впереди, в диком гаме рыночной площади, он отчётливо видел свою мучительную смерть и поэтому решил её обойти.
Пожалуй, Хартен был из тех, кто не любит города, но ещё больше он сторонился больших скоплений народу. Когда тебя в детстве теряют на рынке, оставляя в компании с теми, кто тебя не замечает и может в любой момент толкнуть или задавить — это остаётся с тобой навсегда. Правда, до этого момента сам он думал, что армия вытравила из него эту слабость.
Проходя улицу за улицей, Хартена, до этого побывавшего не в одном городе, удивила чистота и аккуратность Вергиона. Здесь даже никто не норовил обдать тебя из окна второго этажа содержимым ночного горшка по старой доброй традиции, что поразило путника до глубины души. Солдат заулыбался стройным улицам и домам из белого камня. А от запаха растущих цветов и постриженных кустов у него заслезился обожжённый глаз.
— Интересно, — протянул Хартен, — сколько нужно золота, чтобы здесь жить.
— Смотря как жить, — ответил проходящий мимо гном голосом Бундо.
— Что вы сказали?
— Я? — прохрипел камерит. — Уйди прочь, уродец!
Хартен долго стоял и смотрел в спину уходящему гному.
— Оплавился больше, чем нужно, — прошептал солдат, стёр слизь с глаза рукавом и пошёл прямо в сторону Вергионского замка.
У опущенного через ров моста стоял десяток стражников и его приближение заметили сразу.
— Бандитам здесь не рады, — крикнул кто-то из них.
Хартен добродушно улыбнулся, насколько позволяли ожоги, и остановившись поодаль, произнёс:
— Я хочу получить награду за преступника.
— А где голова?
— Награда только за живого, так что я оставил её на месте.
— Да?
— У меня есть объявление. Показать?
Один из стражей подошёл и принял из рук Хартена свёрнутый лист.
— И ты знаешь, где этот человек сейчас? — спросил страж.
— Иначе меня бы здесь не было, — ответил солдат.
— Что там? — крикнули другие.
— Сам посмотри!
Лист пошёл по рукам, а потом дошёл до седеющего воина. Тот смерил Хартена пристальным взглядом и произнёс:
— Иди за мной!
Загремели цепи и шестерни, вырвав клыки решётки барбакана из брусчатки. Толстые чёрные прутья медленно поползли вверх и пустили путника в святая святых. Внутри замка раскинулись дивные сады и фонтаны со статуями. А люди щеголяли в чёрных одеждах, преимущественно в бархате, наверное, чтобы отделять себя от пёстрого люда под ногами, и демонстрировали напоказ драгоценности.
Хартен, увидев новый и чуждый для себя мир, старался не отставать от шустрого стража, дабы не остаться наедине со всем этим великолепием и чтобы его не приняли за вора, пробравшегося сюда тайно при свете дня в поисках того, что плохо лежит.
— Сиди здесь! — приказал страж и вошёл внутрь, оставив Хартена под присмотром стоящих у дверей воинов.
Ожидание затянулось, и от скуки Хартен считал прохожих, а, сбившись на втором десятке, стал докучать стражникам.
— Давно стоите? — поинтересовался солдат. Ответа не последовало. — Наверно, с утра, — Хартен посмотрел на солнце, чтобы определить, который фол. — Полдень, скоро сменяться, — стражники смерили незнакомца грозным взглядом. — Понимаю. Сам не любил стоять в карауле. Ни поесть, ни посрать и ноги потом как свинцовые. Сочувствую. Правда.
Дверь в воротах открылась.
— Заходи! — произнёс стражник.
Седеющий воин отвел Хартена в просторную комнату. По центру стоял длинный стол, по краям несколько стеллажей, на стенах щиты и алебарды.
— Это он? — в комнату вошли два человека.
— Так точно! — ответил страж.
— Я — Хавик. Это — Римбано, — он указал на сослуживца. — Так ты уверяешь, что знаешь, где находится Серджо, — произнёс не спеша Хавик и подошёл ближе.
— Да, — кивнул Хартен.
— Видишь ли, — заговорил Римбано, — прошло столько времени, что мы уже давно всё знаем.
Комиссары начали говорить по очереди.
— Вергиону сейчас ни к чему портить отношения с Даргоном из-за мелочей.
— Тем более лезть в Даргон — чистое самоубийство.
— А кто сказал, что Серджо в Даргоне? — обронил Хартен и заметил, как забегали у них глаза.
— А где? — спросил Хавик.
— В трёх днях
