для фэнтези о попаданцах. Все плохие писатели будут прославлять тебя в веках.
Но даже такому остро заточенному сарказму было не остановить Леху.
– Кир, ты дослушай до конца. Вот возвращается он обратно, и тут все и начинается. Он ходит на работу, спит с женой и даже смотрит очередной модный сериал. Но у него есть стопроцентное ощущение, что это не его мир. Вот совсем не его. Ну, то есть внешне все вроде так – и жена такая же, и дома те же самые, а он ходит, принюхивается, присматривается, но все ему кажется, что это не его мир.
– А чей?
– Да наплевать. Просто не такой, как был. А он-то хочет в тот самый. А этот – вроде все то же самое, но не так.
– Как те елочные игрушки, что не радуют?
– Что-то вроде. Просто задумайся: а как мы определяем, что это именно наш мир? На что смотреть и куда бежать, если тебе такое кажется? Ведь начни только рассказывать – и прямой путь пусть не в дурку, но под постоянное наблюдение замечательных докторов со вкусными таблетками по утрам. И что делать?
Я неуверенно предположил:
– Искать свой мир?
– Но как? Ты думаешь, часто по пути в лыжную секцию перед тобой открывается портал в иной мир? Может, такое произойдет раз в жизни, даже если посещать эту секцию каждый день. Интересно другое: каким образом можно где-то для себя записать, что это именно нужный тебе мир, чтобы потом сверить при необходимости?
Я пожал плечами. Мы тогда еще недолго продолжали обсуждать прекрасную идею про «такой же, но не такой мир», а потом плавно перескочили на другую тему. И вот сейчас я снова вспомнил этот разговор. А где, если подумать, у мира расположен штрихкод или номер какой, чтобы убедиться, что он оригинальный и тебе не подсунули чей-то угнанный со сбитыми номерами или, того хуже, битый в тотал, впоследствии собранный из нескольких?..
Мы с Наташей сели в лодку и потихоньку поплыли вниз по течению. Еды не было, сети не было, только и оставалось что развлекать друг друга разговорами. Тогда я и пересказал эту историю Наташе. Она слушала внимательно, а под конец нахмурилась.
– То есть ты считаешь, что мы сейчас в другой вселенной?
– Не знаю я, ну, скорее всего, да, мы где-то в другом мире, ну или в какой-то его версии. Я не знаю, как правильно сказать.
– И ты решил это только из-за книжек? Несколько детских книг – и ты с ходу: «Все, мама, я в другом мире»? Вы, мужчины, такие легковерные. Может, это эксперимент какой был или реально неизвестные тебе книги – ты что, все на свете читал? А ты сразу же «другой мир». Обычный, тот же самый.
– У тебя в том мире, который «тот же самый», тоже дороги исчезали и машины, и люди целыми процессиями пропадали? Я уже не говорю про то, что этого города вообще нет. Ну, вернее, не было еще несколько дней назад, я почти в этом уверен. А обертка от шоколадки? Тоже вроде мелочь, но все вместе складывается в удручающую картину.
Наташа задумалась. Наверняка в глубине души она гнала от себя все эти дурацкие, не укладывающиеся в нормальный мир вещи, а теперь я о них напомнил. Я обернулся и увидел, как она смахнула прядь волос с лица и начала кусать губы. Уверен, что ее за эту привычку в детстве ругали.
Я постарался сделать голос повыше, хотя было гораздо важнее попасть в «ту самую фразу»:
– Наташа, опять ты губы грызешь!
– Да мам… Тьфу, ну ты и дурак, Кирилл!
Она рассмеялась, а я подумал, что ради такой улыбки и смеха можно и еще более глупые шутки шутить.
– Хорошо. Пускай это другой мир. Ну ты его так назвал, что бы это ни было – другое время или другая реальность. Как мы собираемся возвращаться в наш мир?
Я мотнул головой, показывая, что, мол, вот, на лодке плывем.
– И как мы определим, что вернулись? Как мы поймем, что это нужный нам мир? И да – их ровно два или больше?
Наташа все спрашивала, а я не мог найти правильный ответ. Да черт с ним, с правильным, у меня никакого не было. Казалось, любишь фантастику, сюжеты о других мирах и параллельных вселенных уже от зубов отскакивают, книги можешь цитировать с любого места в карьер. И вот ты встречаешься первый раз в жизни с чем-то более или менее серьезным, никак не втискивающимся в рамки разумного, и стоишь, смотришь на это как баран на новые ворота.
И тут мне в голову пришла мысль, от которой я вообще поперхнулся. Я трижды обдумал, стоит ли ее произносить вслух, и решил, что не стоит. Точно не стоит.
Я вдохнул и вместо какой-нибудь глупой фразы о погоде внезапно выпалил:
– Представь, а если мы с тобой тоже из разных миров?
Наташа улыбнулась мне, сняла кеды и опустила ноги за борт, в теплую оредежскую воду. Затем она снова улыбнулась и, словно оценивая, произнесла:
– А почему бы и нет? И ты очень милый инопланетянчик.
– Ну, во-первых, я такой же землянин, как и ты, а во-вторых, самое интересное – реально ли найти разночтения между моим и твоим миром? Да, а за «милый» спасибо, сто лет меня так никто не называл.
Наташа опять рассмеялась. С тех пор как мы покинули Старый Плёс, ее настроение неуклонно улучшалось.
– У нас президентом Путин, и уже очень давно.
– Ты не поверишь, у нас тоже. А слушают что в вашем мире?
Я задал этот вопрос и сразу понял, что не смог бы ответить на него нормально. Сам я был ретроградом, слушающим какие-то запредельно древние по меркам молодого поколения вещи.
– Да фигню всякую слушают. Кто Лободу и Коржа, кто «Каспийский груз» и «25/17».
– Знаешь, после этого ответа я почти готов поверить, что мы из разных миров. Слова какие-то незнакомые, хотя Лободу я вроде слышал.
Мы засмеялись. Я хотел задать следующий вопрос, но понял, что нет никаких шансов даже случайно попасть в нужные различия. Ну вот кто может вспомнить все детские книги или какие-нибудь передачи? А если отличия в основном не в нашей стране, как ты вообще о них узнаешь? Мы живем в маленькой оболочке собственного мира, только о нем знаем, только им и интересуемся. Мы самые эгоистичные существа во вселенной, и, собственно, только этим и живы.
В этот момент ожил мой
