началась паранойя?
Женщина со светлыми волосами чешет подбородок, избегая встречаться с ним взглядом.
– Вы… я понимаю, получилось немножко глупо. Мир тесен. Но я не сталкерша, даю слово. Все, что я хочу, это лишь поехать в Орегрунд и целую неделю готовить там итальянские блюда. Так что… может быть, оставим эту тему?
И тут Расмусу удается поймать ее взгляд, и он в первый раз замечает ее большие голубые глаза. В обрамлении мягких пухлых щек и белокурых локонов. А она довольно симпатичная. Он улыбается ей.
– Хорошо. Оставим. Без проблем.
– Спасибо.
– Кстати, – успевает произнести Расмус, прежде чем женщина отворачивается. – Как вас зовут?
– Хильда.
* * *
Солнце уже стоит высоко в синем небе, когда в одиннадцать часов утра группа туристов «Солнца и пармезана» наконец прибывает в Орегрунд. Расмус сам не знает, что он ожидал от этого места. Где он только в своей жизни не бывал, и ему показалось, что здесь он тоже был, но никаких особых воспоминаний об этом городке у него не сохранилось.
Десять лет назад «Розы Расмуса» объездили с гастролями всю страну. И пусть Расмусу на тот момент было почти тридцать, он все равно воспринимал тот период своей жизни как вторую юность. Как же это было здорово! Иногда даже чересчур, но что из того? Они пили, ели, танцевали, целовались и пели песни. Выступали на руинах на острове Эланд, в сараях на Готланде, на шаткой сцене на музыкальном фестивале в Сконе и в парках отдыха на севере страны. В дачных поселках в пригородах Стокгольма, на фестивалях в Гётеборге, на Неделе танцевальной музыки в Малунге и, разумеется, во всех забегаловках, попадавшихся им на пути, – куда ж без них?
Когда микроавтобус покидает шоссе и сворачивает на дорогу, ведущую к Орегрунду, Расмус пытается вспомнить эти места. Нет, правда, «Розы Расмуса» вполне могли здесь выступать. Они проезжают мимо старинных разноцветных деревянных домиков, большой красной церкви – и вдруг перед ними открывается сверкающее под солнцем море. У берега покачиваются лодки, а вокруг причала разместилось множество ресторанчиков со столиками под открытым небом. Просто идиллия.
Когда автобус снижает скорость, скрипя колесами по гравию, и Паула тянется, разминая затекшую спину, Расмус понимает, что они на месте.
Паула смотрит на группу с нервной улыбкой, в которой все же читается некоторое облегчение. Кажется, она действительно рада тому, что им удалось добраться сюда без приключений.
– Приехали! Добро пожаловать в Орегрунд. И в пансионат Флоры!
Глава 13
Хильда
Хильда засовывает тяжелый металлический ключ в замочную скважину. Щелк! – и дверь с тихим скрипом отворяется.
Она переступает порог и вкатывает за собой чемоданчик на колесиках. Ей достался номер на втором этаже. Пансионат Флоры не очень большой, хотя все же больше обычного дома. Зато здесь по-домашнему уютно. И есть большой красивый сад с кустами, апельсиновыми деревьями и деревянным настилом с бочкой для купаний на заднем плане.
И все же ничего общего с тем путешествием, которого так долго ждала Хильда.
Она закрывает за собой дверь, осторожно опускает на добротный деревянный пол сумку. Открывает окно, которое выходит в сад, и прямо в обуви ложится на кровать. Снаружи доносятся крики чаек.
Я на берегу Балтийского моря, думает она. А вовсе не в Тоскане.
За окном не слышно звуков итальянской речи. Не пахнет выдержанными сырами, свежим хлебом и оливковыми деревьями. Не поют цикады.
Хильда не в силах отогнать от себя образы Тосканы. Наверное, она никогда не попадет туда. Как же хочется зарыться лицом в подушку и что есть мочи заорать. Но она этого не делает. Лишь крепко стискивает челюсти и глубоко дышит через нос.
Здесь мне будет хорошо, пытается успокоить она себя. Пусть все совсем не так, как я себе представляла, но когда было так?
А потом она засыпает на мягкой подушке, и на щеках у нее блестят крохотные слезинки.
Глава 14
Марианна
Марианна затаскивает в номер свою сумку и швыряет ее на кровать. Подумать только – никакой Италии не будет! Вместо нее – Руслаген. Она плюхается на стоящий у стены мягкий стул с мятно-зеленой обивкой и принимается наблюдать, как Пия расхаживает по комнате, инспектируя номер. Она столько раз видела, как Пия это делает, и от этого зрелища ей становится чуть теплее на душе.
За эти годы они много где успели побывать. Даже не просто много, а очень много. Вместе смотрели на мир. Покупали ткани на большом базаре в Стамбуле, ныряли в водопады на островах Малайзии, обедали в лучших ресторанах Нью-Йорка, исследовали деревушки в дождливом Корнуолле, бродили по тропам Сёрмландследена, ездили на спа-уик-энд в Рейкьявик, пробовали сладкий кукурузный хлеб в Новом Орлеане и фотографировали фьорды на Лофотенских островах.
Много лет назад Пия и Марианна познакомились за кружкой пива в крохотном баре «Джудит и Джудит» в Уппсале, и Марианна тогда спросила Пию, чему бы та хотела посвятить оставшуюся часть своей жизни. Я бы хотела путешествовать, ответила Пия. И где бы ты хотела побывать? – поинтересовалась Марианна. Везде, с улыбкой ответила Пия.
Пия и Марианна – две свободные женщины. Обеим пришлось выдержать долгий брак с мужьями, пока лет этак в сорок они наконец не поняли, что на самом деле им нравится независимость. Они всегда это знали, но общество с его моральными устоями накладывает свои суровые требования. У обеих есть дети, и уже довольно взрослые. До встречи друг с другом каждая из них снимала себе квартиру в центре Уппсалы. Но после нескольких месяцев знакомства они стали настолько близкими подругами, что обменяли две съемные жилплощади на одну большую общую. С королевским балконом и видом на реку Фюрисон.
После чего принялись вместе познавать мир.
– Гляди-ка, настоящий деревянный пол, – замечает Пия и довольно кивает. – Неплохо.
Марианна улыбается. Она рада, что Пие нравится пол. А они еще умудрились закатить скандал перед поездкой.
Это Пия решила сделать Марианне подарок и вручила ей на Рождество путевку в Италию. И, конечно же, Марианна была жутко счастлива. Они обе обожали итальянскую кухню, да к тому же Тоскана – одно из немногих мест, где они еще не успели побывать.
Но потом наступил март. Месяц, который никогда особо Марианне не нравился, и едва ли в этом году ее мнение о нем могло измениться в лучшую сторону.
Седьмое марта. Конец света. В памяти навсегда остался тот грязно-серый денек. Вечером они собирались сходить в кино посмотреть новый остросюжетный фильм
