компании, разные люди, разные события… Однажды звоню Юре Гладкову, он работал тогда в отделении милиции у трёх вокзалов. А у него ЧП: два классных вора «взяли» дипломатическую почту у китайского дипкурьера. Работали «на пару» — он и она. Женщина выманила курьера из купе, а мужчина увёл два кожаных баула. Он-то думал, что там вещи. Шум был невероятный!
Компания была большая и самая разнообразная: люди появлялись и исчезали… Был основной состав или, как говорил Артур Макаров, «первая сборная». Была и вторая сборная — это ребята помладше. Приходил Василий Макарович Шукшин… В прошлые годы я был чемпионом страны по боксу, участвовал в Мельбурнской олимпиаде… Запомнил, что однажды Шукшин сказал мне:
— Эдик, вот если я тебя со всей силы ударю, неужели ты устоишь?!
Квартиры в Москве у него тогда не было, и иногда Василий Макарович оставался ночевать на Большом Каретном. А однажды нам пришлось ночевать там вместе.
Вечер Шукшина в Доме журналистов… Естественно, Большой Каретный представлен в полном составе. Я немного опоздал, стою сбоку у двери. Василий Макарович говорит о Толстом и о толстовстве… Тогда мне это казалось таким далёким и неинтересным. Стою, рассматриваю зал. В первом ряду вижу Высоцкого. Меня просто поразило, что он буквально впитывал каждое слово Шукшина. Это я очень хорошо запомнил.
С Лёвой Кочаряном мы подружились… Помню, как он провожал меня в Сибирь, я уезжал туда работать. Сидели, сидели у меня. Смотрим на часы — ну всё, опоздали! Лёва уже на ходу заталкивает мои вещи в вагон. В Сибири я прожил два года. Там познакомился и подружился с Сашей Вампиловым. Знаете, какая у него была любимая шутка? Саня говорил, что свататься лучше всего ездить на тракторе! Естественно, его спрашивали — почему? Он отвечал так:
— Во-первых, солидно. А во-вторых, надёжный задний ход!
На Большом Каретном я «специализировался» на боксёрских байках… При мне тренировался легендарный, великий боксёр Николай Королёв. И один из первых секретарей обкома якобы приглашает Королёва жить и защищать цвета его области.
— Если переедет к нам — сделаем всё. Пусть составит список.
И Королёв пишет: квартира, финская мебель, машина, скаковая лошадь, жокейская форма… Длинный список. Этот секретарь читал-читал…
— Да, но где же боксёрские перчатки?!
1956 год. Последний бой Королёва, этому я был свидетелем… Великому Королёву тогда было у же за сорок, но он решил бороться за право выступать на Первой Всесоюзной спартакиаде. Соперник — молодой парень Лёва Мухин. Они выходят на ринг, и вдруг Лёва проводит удар! И сам Королёв оказывается на полу! Медленно он становится на одно колено… Зубами медленно развязывает шнуровку… Смотрит на боксерские туфли, на пол… Крепко выругался — «так перетак»!
— Ну вот. Не могли канифоли насыпать!
Он рвался на ринг, очень хотел закончить ярко. Но после этого боя ушёл навсегда.
Беловой автограф песни «Про сентиментального боксёра»
Рассказывал я и про свои зарубежные поездки — тогда это было большой редкостью. На текущие расходы нам выдавали чисто символическое количество валюты, купить на эти деньги что-нибудь было практически невозможно. Владимира Енгибаряна помните? Так вот, у нас с ним в Риме был свободный день. А Володя говорит:
— Я тут в телефонной книге нашёл один очень богатый армянский магазин. Давай поедем, — хозяин за значок с Араратом нас обует и оденет. Это точно!
Денег на такси, естественно, нет, долго шли по раскалённому Риму. Идём, идём, блеснуло стекло. Подходим — шикарная вывеска «Казарян». На приставной лестнице стоит человек и драит эти буквы. Спрашиваем:
— Где хозяин?
Он так презрительно, сверху вниз, посмотрел на нас:
— В Нью-Йорке…
Оказалось, что у этого Казаряна была целая сеть магазинов по всему свету.
Вообще в этой компании было много блестящих рассказчиков — особенно, конечно, Володя… Я не был другом Высоцкого, просто мы встречались в этой большой компании. Это общение всем нам очень много давало, хотя тогда мы этого не понимали. А вот теперь…
Я приезжал, уезжал. А про Высоцкого доходили невероятные вещи. Что наш «Вовка-Шванц», и Марина Влади. Что у него машина загранмарки… Учтите, что в начале семидесятых годов это было большой редкостью.
Однажды я спрашиваю у Артура Макарова:
— Артур, а ребята бывают на Володиных концертах?
И Артур гордо ответил:
— Нет!
И я это понял. Володя был наш, но Володя тех лет… И мы берегли свой образ, мы не хотели становиться поклонниками Высоцкого. Мы знали больше — нормальное человеческое общение…
Последний раз я встретил Володю в тот день, когда Артура приняли Союз кинематографистов. Мы решили обмыть это дело у Юры Гладкова, у него тогда была квартира у гостиницы «Украина». Артур сказал, что должен подъехать Володя… Когда все собрались, Артур «предъявил» удостоверение, мы его поздравили. Володя говорит:
— Нет-нет… Я за рулём не пью.
Стали прощаться, Володя спрашивает:
— Эдик, тебе куда? Давай подвезу до центра.
Выходим, стоит «Пежо»! Володя ехал, напевал… Казалось, что все светофоры стояли по стойке «смирно»! Подъезжаем к «Метрополю», там тогда была колонка с высокооктановым бензином, Володя заправился, попинал шины…
— Ну, пока!
Вот теперь я вспоминаю об этом — святое было время! Всем нам повезло, что в нашей жизни был Большой Каретный!
Май 1988 г.
Карина Степановна Диодорова
В Школу-студию МХАТ я поступила в 1954 году. В Студии царила вполне пуританская атмосфера… Ну, например, невозможно было появиться на занятиях не только с накрашенными губами, но и — боже упаси! — с ярким маникюром. Только на третьем курсе, когда начались занятия по гриму, можно было немного подкрасить губы. Женя Урбанский, который был курсом старше, вполне официально вызвал нас и сказал, что второкурсников мы должны приветствовать вставая! «Потому что они в студии уже пожили и поработали». И мы со страшной силой ждали, когда мы, наконец, станем третьекурсниками. Вот тогда мы покажем, вот тогда мы приведём всё в полный порядок!
Иза Высоцкая (Изольда Константиновна Жукова). Ростов, 1961 г.
Итак, мы дождались своего часа… И остолбенели, когда 1 сентября 1956 года в Студии появился новый набор. Ничего похожего на
