уже в 55 лет. Пятьдесят пять —• уже не молод, но еще далеко не стар, поэтому все существо человека-труженика (а японцы — прежде всего труженики) противится такой, с позволения сказать, заботе. Да на практике о настоящем покое, заслуженном всей трудовой жизнью, речь и не идет.
В настоящее время в Японии сохраняются три вида пенсионного обеспечения: для государственных служащих, для занятых в частном секторе экономики (в том числе в сельском хозяйстве), а также домохозяек-надомниц и для работников мелких и мельчайших предприятий. Казалось бы, теоретически пенсионное обеспечение охватывает всех японцев. Однако в действительности лишь самый ограниченный контингент — государственные служащие — начиная с 55 лет получают гарантированную пенсию. Две другие группы работников обеспечиваются регулярными ежемесячными пособиями лишь через пять лет после обязательного ухода с работы. Но и тогда средства, поступающие в виде пенсий, не могут покрыть и половины расходов, необходимых для прожиточного минимума.
Перед «пенсионерами», таким образом, неизбежно встает проблема так называемого вторичного найма — поиска уже в немолодом возрасте работы, по самой сути унизительного, к тому же нередко безрезультатного. В Токио и во многих крупных городах Японии существует бесплатная служба вторичного, или повторного, найма пожилых людей. Однако лишь 15 процентов обращающихся получают работу, да и то в большинстве случаев такую, которая в японском обществе считается грязной — как правило, это работа мусорщиков или разного рода подсобников.
Большинство японских компаний отказываются нанимать пожилых людей, несмотря на решительные требования профсоюзов, входящих в Сохио 2. Как заявил недавно начальник отдела кадров одного из крупных универмагов Токио, «вряд ли наши двери откроются для пожилых работников, во всяком случае, это произойдет не раньше, чем профсоюзы пойдут на такие значительные уступки, как упразднение системы выслуги лет».
Таким было положение даже в -наиболее благополучный для японской экономики период 60-х годов, когда при высоких темпах хозяйственного роста не нашлось, что выделить старикам с «богатого стола».
Последствия кризиса 1974—1975 годов продолжают сказываться до сих пор, и, пожалуй, никто не ощущает его жестокой реальности острее тех, «кому за пятьдесят». Кризис вызвал общий рост безработицы, в первую очередь досрочно уволенными оказались старики. По данным канцелярии премьер-министра на конец октября 1982 года, общая численность безработных в Японии все возрастает и достигла 1 миллиона 340 тысяч человек. В этой связи начальник канцелярии премьер-министра К. Танабэ заявил, что уровень безработицы в стране будет оставаться по-прежнему высоким в течение неопределенного времени, так как растущая инфляция резко отражается на деловой активности предпринимателей. При этом в сфере услуг коэффициент безработных оказался самым высоким—около 4 процентов. Это означает, в частности, массовое разорение людей, занятых в розничной торговле, большинство из которых—«старики»: уйдя не по своей воле на «покой», не достигнув желаемого в поисках новой работы, они на выходное пособие, как правило, спешат приобрести собственное «о-мисэ» — небольшую лавчонку, позволяющую кое-как существовать за счет разницы между розничными и оптовыми ценами.
Пятнадцатое сентября в японских календарях помечено как День почитания престарелых — еще один общенациональный праздник, по числу которых Япония занимает чуть ли не первое место в мире. Это праздничная статистика, но существует и другая, печальная: по данным Всемирной организации здравоохранения, вот уже многие годы Япония занимает одно из ведущих мест в мире по количеству самоубийств среди пожилых. Некоторые буржуазные исследователи пытаются найти здесь проявление «чисто японской психологии» — обостренного чувства гордости и самоуважения в сочетании с «отличным от европейцев», более «философским» отношением к жизни и смерти, которое много веков в японцах формировал буддизм. Возможно, в этом и заключается какая-то доля истины, однако так и кажется, что нас приглашают аплодировать не пожелавшим признать себя лишними, обузой общества вместо того, чтобы вскрыть истинные причины трагической статистики самоубийств.
«Убасутэ» — старое японское выражение. В далеком прошлом в Японии существовал обычай уносить одряхлевших стариков в горы, на верную голодную смерть. «На дорогу» им давали одну-единственную рисовую лепешку... Жестокие обычаи рождаются не от хорошей жизни: в прошлом страна испытывала постоянные трудности с продовольствием. В современной Японии «уба-сутэ» — лишь воспоминание о печальных временах, однако и в наши дни в японских газетах порою появляются сообщения о том, что в таком-то районе Токио или другого большого города обнаружен труп всеми забытого человека, умершего либо от болезни, либо от недоедания, либо просто одиночества, тоски и горя.
По данным японской печати, до 70 процентов людей старше 65 лет не в состоянии самостоятельно прокормить себя: они находятся на иждивении детей или родственников. На пенсии и доходы с недвижимого имущества проживает около десяти процентов. Работой обеспечены немногим более 20 процентов. Это в целом по стране. В Токио, где численность пожилого населения достигает одного миллиона человек, картина представ- ( ляется еще более печальной: менее 40 процентов пожилых жителей японской столицы имеют собственные доходы — пенсию, выходное пособие, сбережения, работу— или силы, позволяющие бороться за право на труд. Ежегодно до 50 тысяч престарелых по нескольку месяцев, порой свыше полугода, бывают прикованы к постели. Около 75 тысяч страдают от полного одиночества, граничащего с изоляцией. Не случайно сами японцы печально шутят: у старости многое в избытке — болезни, одиночество, свободное время, не хватает лишь одного — денег, чтобы жить.
В последние годы в Японии книги о стариках стали бестселлерами. В магазинах и лавках известного токийского района Канда, бесконечно тянущиеся узкие улицы которого представляют своего рода копию во много раз увеличенного книгохранилища, появились специальные секции, где расположены стеллажи с пометкой «родзин мондай» — «проблема старости». Чуткий к малейшим колебаниям спроса на рынке потребления японский бизнес и на сей раз мгновенно отреагировал на повышенный интерес японского читателя к проблемам старости, справедливо полагая, что этот интерес — непреходящий. Ведь речь идет о том, что касается (или неизбежно коснется) практически каждого японца.
Как и во многих других сторонах жизни японской нации, в отношении общества к старикам прослеживается бросающаяся в глаза противоречивость. С одной стороны, в основе философско-этических воззрений японцев лежит почтение к старости, культ предков, и это проявляется на каждом шагу в обращении более молодых к более пожилым. С другой стороны, существует та дискриминация стариков, о которой говорилось выше. Основные причины острой проблемы необеспеченной старости нужно искать в социально-экономических условиях капиталистического общества, где поражение слабого запрограммировано с самого начала. Немаловажную роль играют и сдвиги, происшедшие в характере человеческих
