все они взмыли в небо и больше не появлялись. Можно предположить, что никто и не возражал, но на самом деле возражали все. Крестьяне пришли в ярость, а из-за этого разъярился и король. Однажды он поднялся на гору и призвал Магдебур к ответу. «Что будет теперь с нами? – вопросил он. – Птицы исчезли! Крестьяне боятся, что их души не смогут пересечь реку». И Магдебур, её ученицы и дочери, стоящие рядом с ней, все в тёмных одеждах, чёрные как смоль или грозовая туча, сказали: «Мы будем вашими чёрными птицами. Мы будем вашими воро́нами, во́ронами и галками, вашими чёрными крыльями и посланниками. Мы будем охранять ваши души». Такова была первая Магдебур, – мрачно закончила Миннифер. – Она была хорошая.
Мы вошли в высокую сумрачную галерею. Часть крыши обвалилась, и длинные тонкие лучи жёлтого света, пронзая пространство, ложились на паркетный пол. Каждый дюйм стен был скрыт картинами в узорчатых рамках, не хватало только двух-трёх, и пустые островки зияли как провалы в зубах.
На картинах были изображены пейзажи, женщины и мужчины в модных шляпах и плащах, они обедали, писали книги или глубокомысленно смотрели вдаль, пронзая серебряными ножницами странных существ. На заднем плане таились коты, коричневые кролики или вороны – таинственные, с блестящими глазами. На одной из картин была изображена ведьма прежних эпох в строгом чёрном платье с подолом, похожим на зонтик. Очень молодая, не старше двадцати, буйная копна волос и слегка угрюмое лицо, она уверенно шла куда-то вглубь картины, но оглядывалась через плечо на зрителя. В одной руке она держала золотую монету, в другой – веточку лаванды.
– Но были и другие Магдебур, – тихо сказала Миннифер, не глядя на девушку на картине.
– Кто это? – спросила я, подойдя к портрету. Он был намного больше остальных. На затемнённом фоне проявлялись мелкие детали: свернувшаяся клубком кошка, свиток, исписанный незнакомыми буквами, надкушенное яблоко и череп на столе. А на самом дальнем плане среди слоёв масляной краски проглядывал тонкий силуэт. Он был очень высокий, а неестественно длинные руки свисали чуть ли не до стоп.
Я знала, кто это. Я встретила его однажды, много лет назад, на опушке леса.
– Это Магдебур Третья, – сказал Брэм. – Также известная как Тёмная королева. Она же Безумная Магдебур Бриджборн. Она же… ты в порядке?
Видимо, я задрожала, потому что Брэм и Миннифер пристально посмотрели на меня.
– В порядке, – кивнула я, всё ещё глядя на призрачный силуэт. Он был едва заметен, почти невидим. И всё же, когда я смотрела на него, меня охватывало жуткое тошнотворное чувство. Я вновь видела высокие деревья и тянущуюся ко мне бледную руку. Что это существо делает на портрете моей прапра?..
– Что с ней произошло? – спросила я. – Почему её называют безумной?
– Потому что такой она и была, – ответила Миннифер. – Добропорядочная ведьма следит за границами жизни и смерти, переправляет потерянные души в страну мёртвых и защищает их от болотных свистунов, фангоров и красных герцогов. Но Магдебур всё это давалось не так хорошо, как другим ведьмам, и она жутко завидовала. К тому же с болотными свистунами она сдружилась гораздо сильнее, чем с родными сёстрами, и поговаривали, что она и сама может полакомиться одной-двумя душами.
Мы втроём стояли на свету и смотрели на картину. Брэм скривился. Я вспомнила кучера и его слова о том, как ведьмы едят на обед тушёные сердца.
– Порой она неделями могла пропадать в землях мёртвых, изучая леса и топи, – продолжала Миннифер. – В конце концов она зашла слишком далеко, в самые глубины подземного мира. Обычные люди привозят из путешествий чайные ложки и полотенца, а Магдебур вернулась с одним из высокопоставленных мёртвых. Он постоянно что-то нашёптывал ей на ухо, и она стала злой. Она начала думать, что жизнь и вполовину не такая интересная, какой её считают, и что люди – это просто мясные туши, о которых не стоит заботиться. Она громила деревни и кладбища, похищала маленьких детей и поедала их души, а когда унаследовала этот замок, то вышвырнула отсюда всех Блэкбёрдов и, по примеру ведьм далёкого прошлого, наводнила его черепами, бутылочками с кровью и проходами в другие миры. Всё это шло вразрез с эпохой, когда ведьмы становились современными и хотели быть на хорошем счету у правительства. Они получали должности в суде, их приглашали на банкеты. А Магдебур воротила от них нос. Она говорила: «Почему мы должны склоняться перед власть имущими, жестокими правителями и вообще перед людьми, которые когда-то жгли нас на кострах у позорных столбов? Почему не драться с ними насмерть и не есть их души на завтрак?»
– Ну, в этом есть логика, – сказала я. – Если опустить слова про завтрак.
– Конечно, логика в этом есть, – согласилась Миннифер. – Но она очень глупая. Предположим, все слоны в зоопарке решат затоптать людей, которые приносят им еду. В этом будет логика, потому что никто не хочет, чтобы его запирали в клетке, – но это всё равно глупо, потому что ты по-прежнему останешься в клетке, в окружении людей, но больше никто не будет тебя любить и приносить тебе орехи.
Миннифер пошла дальше. Брэм и я последовали за ней, пройдя под алмазным окном, укрытым густым покровом плюща, отчего свет, падающий снаружи, становился зелёным и рябящим, как если бы мы оказались под водой.
– Менять правила нужно с умом, – сказала Миннифер. – А Магдебур не собиралась вдаваться в тонкости. Она хотела изменить всё и сразу – под этим подразумевалось завоевать весь мир с помощью армии мёртвых и кормиться душами живых. Может, она бы так и сделала, не прознай о её планах другие ведьмы. Они объединились, чтобы расправиться с ней и заточить её сущность в подземном мире, а потом сожгли её заживо, прямо вон там, – Миннифер указала за окно.
Меж танцующих листьев, через двор прямо напротив нас я увидела почерневший остов сожжённого крыла дома. Побеги лавра и рододендрона укутали обугленные края, заключив их в нежные объятия. Но это было мёртвое, опустошённое место, и плющ, разросшийся вокруг разбитых окон и обвивший остатки стен, напоминал лишь густой чёрный дым.
– Какая страшная смерть, – сказала я. – Знать, что вся твоя семья обернулась против тебя и желает твоей гибели.
– Да, – кивнула Миннифер. – Но она это заслужила. Представь, они даже не похоронили её на семейном кладбище. Оставили снаружи, в Прагастовом лесу. Ты должна была проходить мимо её захоронения, когда шла сюда. Видела большой величественный склеп? Там она лежит.
– Жуткое место, – поёжился Брэм. – У меня мурашки по телу, когда я только думаю
