— Может, оно было бы и к лучшему… О Боже, находиться наодном корабле с мертвецом и сумасшедшим! — Барсет закурил сигарету. — Скажите,в Голливуде действительно все так, как об этом говорят? Ну, что там деньгиможно найти прямо на улице?
— О, вы хотите стать актером?
— Ну что вы! Я не такого высокого мнения о себе. Но иногда уменя появляется мысль, что было бы совсем не дурно иметь там нечто вродересторана. Вот это по моей части, ибо, что касается продуктов питания, я в нихзнаток. А как там с профсоюзами?
— Все идет через профсоюзы, — ответил Годард.
— Хм, об этом я бы с удовольствием поговорил с вами еще раз.Может быть, вы мне дадите какие-нибудь рекомендации?
Когда Барсет ушел, Годард задумался об Эгертоне. Эта повязкана глазу. Она оказалась бессмысленной. Из этого сразу напрашивался вывод, чтоон был не тем человеком, за которого себя выдавал. Видимо, выдумал какую-толегенду. Может какой-то авантюрист или мошенник? Но что ему светило на дешевомпаровом судне? Авантюристы обычно проделывают свои дела на больших океанскихлайнерах. Даже если бы он ограбил всех пассажиров, то вряд ли покрыл бы своирасходы.
В салон вошли Карин с Мадлен Леннокс, и Годард поделился сними своими соображениями. Они не поверили, заявив, что это совсем не похоже наЭгертона.
— А где он сел на корабль? — спросил Годард.
— В Кали, как и все, — ответила Карин.
— И он ни разу не встречался с Красицки? Карин задумалась.
— Нет. Они появились на борту в разное время. Поляк,кажется, перед самым отплытием. А потом внезапно заболел. Мы подумали, что онстрадает морской болезнью, но мистер Линд сказал, что у него подняласьтемпература. И тем не менее, мне кажется, однажды они все-таки видели другдруга. — Она рассказала об эпизоде, который произошел во время спасенияГодарда. — И у меня сложилось впечатление, что Красицки узнал мистера Эгертона,а тот, судя по всему, никогда его не видел.
— Бредовые измышления параноика, — предположил Гарри. — Но,с другой стороны, тут может быть и что-то иное. Почему Красицки интересовалсяего глазом?
Вошел капитан Стин и успокоил дам, сказав, что поляк сидитпод замком и им не о чем беспокоиться. Увидев стакан, стоящий перед Гарри, оночень огорчился.
— Я удивлен, мистер Годард, что вы больше не питаетеуважения к смерти, — заметил капитан кислым тоном.
Эти люди, подумал тот, никогда не поймут, что ход их мыслейневерен. Они считают, что мертвый — это не только застывший кусок плоти, которыйбольше никогда не увидит восхода солнца, не услышит пения птиц, не выпьет никапли вина, но и почему-то уверены, что он ушел в более прекрасную, богатуюжизнь, в вечный рай. Тем не менее им его жаль, и потому что ему не повезло, ипотому что он больше не может наслаждаться теми страданиями, которые былиуготованы ему на земле.
— Капитан, — сказал Годард, — все это зависит от того, какна это смотреть. А поскольку мы уже никогда не сможем ни о чем спроситьЭгертона, то никогда и не узнаем, кто из нас прав.
Вошел Спаркс с телеграфным бланком в руке.
— Наконец удалось получить через Калифорнию, сэр, — сказалон. — Я связался с Аргентиной. Сообщение для полковника Эгертона.
— Для него оно немного запоздало, — заметил капитан.
— Да, сэр. И мне очень жаль, что я не получил его немногораньше. Было бы лучше, если бы аргентинская станция передала его черезамериканцев.
Стин открыл конверт:
— Хм, подписано Консуэлой. Должно быть, той самой женщиной,которой мы недавно послали извещение о смерти.
— Возможно. Через несколько часов мы должны получить ответ.Я буду в радиорубке. — С этими словами радист ушел.
— Тут ничего важного нет, — хмуро пояснил капитан. — Но он,конечно, порадовался бы этой весточке. — И Стин зачитал ее вслух:
— «Полковнику Уолтеру Эгертону, пароход „Леандр“. Энрикеприсоединяется моим пожеланиям и желает удачного путешествия. С любовьюКонсуэла».
У Карин и Мадлен Леннокс на глазах выступили слезы. А Годардподумал, не слишком ли поздно, спустя шесть дней желать удачного путешествия.Правда, телеграмма могла застрять в пути.
Когда Годард на следующее утро, в начале девятого, появилсяв столовой, там никого не было. Обе дамы, сообщил стюард, попросили принести имкофе в каюты, а капитан уже позавтракал.
— Никого из них упрекнуть в этом не могу, — отозвался Гарри.— Кстати, стюард, как вас зовут?
— Карл Бергер.
— Так вот, Карл, я думаю, мне хватит чашки кофе и чашкикомпота.
В столовой команда уже в основном устранила повреждения.Остатки зеркала были убраны, повешена новая лампа. Дырочку в перегородке позадизеркала расширили и забили пробкой приблизительно того же цвета, что ипереборка.
Закурив сигарету, Годард внезапно подумал: очень странно,что у Красицки было с собою оружие. Для этого ему нужно было иметь чемодан стройным дном, чтобы пронести его через таможню. Правда, когда у человека не вседома, он может попытаться протащить целый арсенал.
Потом Гарри глянул на стул, на котором сидел Эгертон.Странно, ни одна из пуль даже не царапнула дерева. Может быть, они прошли черезобивку? Он осмотрел стул с обратной стороны, но и там не нашел никаких следов.
— Все еще исследуете обстоятельства убийства, Шерлок Холме?— раздался голос позади него.
Годард обернулся. Линд с улыбкой смотрел на него, стоя вдверях и почти закрывая собою весь проем. Потом подошел ближе и сел с нимрядом.
— Просто у меня появились кое-какие мысли, — ответил Гарри.— Какого калибра было оружие?
— Девятого. Чешский автоматический револьвер. Но калибр сампо себе не очень-то и важен. Самое главное — куда попадет пуля. Вы ужепозавтракали?
Годард кивнул.
— Я исследовал оба ранения. Одна пуля пробила ребро, другая— позвоночник. Выходных отверстий от них не нашел, этим и объясняется сильноекровотечение из входных отверстий.
— Все понятно, — кивнул Гарри, хотя в какой-то степениостался неудовлетворенным. Правда, и сам не знал, чем именно вызвано эточувство. Как бы то ни было, а Линд должен знать больше него. — От КонсуэлыСантос пришел ответ? — спросил он.
— Да. — Линд закурил сигарету. — Сегодня рано утром. УЭгертона нет ни одного родственника, кроме двоюродного брата, с которым онпотерял связь уже несколько лет назад. Она считает, что он живет в Австралии,но точно не знает где. Может, вообще уже умер…
