Господи, Бенволио, ну ты и дурак. Столько возможностей было спросить, а ты попробовал только пару раз.
Ромео и Меркуцио уже ждут меня снаружи. Я поправляю дублет, провожу рукой по волосам и надеваю маску. Позолоченная, из тонкого гипса, эта штуковина будет хмуриться от моего имени весь вечер.
На пути к двери я вижу отца, который сидит у слабо горящего очага, и меня колет стыд. Этот вечер он проведет в одиночестве, как и многие другие. После того, как матушка умерла, он так и не смог оправиться от потери.
Я касаюсь его опущенного плеча, и он вздрагивает. Когда отец видит меня в яркой маске, он почти улыбается.
— У тебя всё хорошо? — задаю я глупый вопрос.
— О, я в порядке, — лжет он. — Ступай на своё торжество, повеселись! Я так понимаю, это маскарад?
Я киваю, и маска бьет меня в подбородок.
Отблеск веселья смягчает глаза отца.
— Наслаждайся молодостью, сынок. А в чей дом ты идешь, напомни?
Я на миг пугаюсь, но сразу нахожусь с ответом.
— В дом, полный красивых дам!
Отец смеется и больше не задает вопросов, а я рад, что смог уклониться от ответа. Ни к чему его лишний раз тревожить. Я сжимаю его плечо на прощание и обещаю быть осторожным.
— В какого прекрасного мужчину ты вырос, Бенволио. Мать гордилась бы тобой.
Я отвечаю не сразу, опасаясь, что мой голос сорвется.
— Спокойной ночи, отец.
— А тебе веселой!
Я спешу к двери и присоединяюсь к своим товарищам по маскам. Факелы в их нетвердых руках горят так же ярко, как их глаза. Меркуцио позвал с нами еще пять каких-то негодяев, которые уже напились и пахнут элем.
Мне приходится сделать над собой небольшое усилие, чтобы прогнать печаль, вызванную беседой с отцом. Я поднимаю свою маску наверх и как можно радостнее восклицаю:
— Ну что, к Капулетти?
— Да, к Капулетти! — кричит Меркуцио. — И да помилует Господь наши плутовские души!
Пока наша процессия направляется к стану врага, мрачный Ромео, ожидаемо, твердит о своей бессмертной любви к Розалине, а Меркуцио дразнит его байками о феях и мифической королеве Меб. Но я не могу сосредоточиться на его театральных речах. Вместо этого я поднимаю глаза к водовороту звезд и вспоминаю о моей безымянной красавице. Интересно, какую маску она наденет? Может быть, нимфы? Или богини?
Не думал, что когда-нибудь так сильно будут жаждать переступить порог Капулетти.
— Меркуцио, довольно! — врывается в мое сознание раздраженный голос Ромео. — Ты утомил своими фантазиями.
Кузен сбрасывает с себя его руку, а тот лишь усмехается.
— О да, фантазиями, друг мой! Сны, мечты, что легче воздуха и непостоянней ветра!
— Пусть этот ветер сдует нас отсюда и позволит затеряться в толпе, — говорю я. — Пока Капулетти не прозрели.
Мы почти у порога врага и можем услышать музыку, что льется из окон роскошной виллы.
— Кажется, ужин уже окончен.
— Чует мое сердце, эта пирушка ничем хорошим не закончится, — ворчит Ромео.
Когда кузен начинает причитать что-то про страшную безвременную смерть, мы с Меркуцио одновременно закатываем глаза. Я, конечно, тоже в последнее время меланхоличен, но таких мрачных пророчеств не потерплю. Только не этой ночью, когда я так близок к тому, чтобы найти любовь, каких бы испытаний она мне не сулила.
— Полно тебе, Ромео! — кричу я голосом надежды. — Бей, баран! Мы идем!
Меркуцио злобно хохочет и возглавляет наше шествие, и кузену ничего не остается, кроме как тяжело вздохнуть и пойти за нами.
Глава 10
Мы с Джульеттой собираемся на маскарад в ее покоях. Точнее, я собираюсь, а она печально вздыхает, сидя у зеркала. Я убедила ее надеть желтое шелковое платье с вырезом, который очень льстит ее не до конца оформившимся изгибам. Если бы не кислое лицо, она бы сейчас была очень красивой.
— Джульетта, ты чего? — спрашиваю я, пока служанка поправляет мои темно-синие юбки.
Говорят, такой наряд подходит к моим глазам.
Джульетта отворачивается от зеркала и улыбается.
— Отлично выглядишь, — говорит она.
— Возможно, но этот корсаж похож на орудие пытки.
Я втягиваю воздух, чтобы горничной было удобнее затянуть шнуровку на талии. Когда я уже привыкну к этому ужасу?
Джульетта встает, чтобы надеть на ноги атласные туфли под цвет платья.
— Ты сегодня мало говоришь, — отмечаю я. — Что-то случилось?
— О, нет… Или да, — она упирается локтями в туалетный столик и опускает подбородок на руки. — Не знаю. Я просто размышляла над тем, что мне сказала матушка.
Я фыркаю.
— Она велела тебе бежать, если заметишь Тибальта с бокалом в руке?
Джульетта пытается сохранить несчастный вид, но всё равно хихикает. Я знаю, что она вспоминает скромный званый ужин месяц назад — пока взрослые обсуждали торговые сделки, Тибальт предложил нам осушить огромные кубки бургундского.
Джульетта сделала три небольших глотка и уснула на скамейке, а я так впечатлилась местным вином, что выпила свою порцию, ее порцию и попросила добавки на радость кузену. Он потом галантно держал мои волосы, пока меня тошнило в саду.
— Нет, Роз, — качает головой Джульетта. — Вино — меньшее из того, что меня беспокоит.
Я подхожу к туалетному столику, чтобы взять сапфировое ожерелье и застегнуть его на шее. Затем беру свою маску с павлиньими перьями по краям, которую я буду держать перед лицом. Она покрывает мой лоб и скулы, но глаза хорошо видны через миндалевидные прорези.
Интересно, Бенволио уже в пути? И Меркуцио вместе с ним…
— Ну, с выпивкой или без, Джули, предлагаю тебе перестать грустить и готовиться к флирту.
— Флирту?
— Именно! Такая ночь, кузина! — я кружусь по комнате. — Давай сегодня флиртовать с каждым красавчиком, который попадется нам на глаза. Танцевать, целоваться…
— Поцелуи до свадьбы — это грех, — важно заявляет Джульетта.
Я улыбаюсь румянцу, который она пытается скрыть за маской. Ее похожа на мою, но у нее вместо перьев ряды крупного жемчуга.
— И вообще, что на тебя нашло? — продолжает она. — Не ты ли проповедовала целомудрие и осуждала пустую романтику, которой тебя осыпает Ромео?
Моя очередь краснеть.
— Вообще, конечно, да, — я плюхаюсь на кровать. — Но кое-что изменилось, Джули. Я кое-кого встретила вчера утром…
