растут.
ТТ: Не говори глупостей. Я никуда от тебя не собираюсь деваться.
Ангел: Да? Слушай. Только честно. Если бы ты знал, что я иду в реал трахаться с человеком, которого люблю, а после пишу тебе пространные послания, когда он уснёт?
ТТ: Почему ты об этом спрашиваешь?
Ангел: Просто ответь.
ТТ: Ты знаешь ответ, разве нет?
Ангел: Знаю. Но хочу его ещё раз от тебя услышать.
ТТ: Я бы не смог с тобой быть. Ревновал бы.
ТТ: Изводился. Сходил бы с ума.
Ангел: Ты ответил не только мне. Но и себе. Почему я об этом спросила.
ТТ: Ангел. То, что у нас есть с тобой – неизменно. И я уверен – если бы мы встретились в реальности, то я бы вообще ни о ком другом думать не смог.
Ангел: Ты сам себе врёшь. Поверь. Или та, другая, настолько ничего для тебя не значит, что ты готов забыть о ней ради девушки, которую ни разу не видел?
ТТ: Хитрая моя. Ты знаешь, как загнать в угол. Но я на это не поведусь.
Ангел: Ты серьёзно?
ТТ: Совершенно.
Ангел: Пф! Я не собираюсь загонять тебя в угол. А если такие мысли возникают, может, тогда стоит подумать, продолжать ли общение?
ТТ: Блин… Ангел, чего ты добиваешься?
Ангел: Я. Ничего. Не. Добиваюсь. Я лишь пытаюсь донести до тебя, что если вдруг ты нарисовал себе блондинку с роскошной грудью и ногами от ушей, а вместо этого на встречу приедет толстая и прыщавая сорокалетняя тётка…
ТТ: Перестань. Я уже не могу. Честно.
Ангел: Молчу.
ТТ: Ты толстая и прыщавая?
Ангел: А если да?
ТТ: Ангел. Ну, хватит, правда. Я не люблю, когда на ровном месте такое происходит.
Ангел: Я же сказала – молчу.
ТТ: Не надо молчать. Куда делась моя девочка? Я тебя сегодня не узнаю.
Ангел: Я сама себя не узнаю. И мне надо об этом всём подумать.
ТТ: Что это значит?
Ангел: Что я пока пропаду. Ненадолго.
ТТ: М-м-м.
ТТ: Надеюсь, это не шантаж.
Ангел: Нет. Мне действительно нужно об этом подумать.
ТТ: Хорошо. Сколько времени тебя не будет?
Ангел: А это важно?
ТТ: Для меня – да.
Ангел: Раньше ты и десяти минут без меня не мог.
ТТ: И теперь не могу. Но если тебе нужно время – не насиловать же тебя.
Ангел: И то верно. Всё, я ушла. Когда буду – тогда и буду.
ТТ: Знаешь… мне всё чаще начинает казаться, что порой ты надо мной издеваешься.
ТТ: Отдыхай.
ТТ: Чёрт.
Проклятая аська! И проклятый роман! И эти чувства, уродливые и неправильные. И ТТ, будь он тысячу раз неладен. Нет, он вправду написал ей «отдыхай»?
Лера со злостью швырнула сотовый на постель и стиснула руками край стола. В глазах стояли слёзы, и она сама не понимала, что стало причиной того, почему они появились – то ли злость, то ли обида, то ли отчаяние. Это была их первая ссора, и пока она не вышла из сети, была уверена, что ничего страшного не произошло. А теперь Леру с головой захлестнула волна удушья. Она больна. Этими недо-отношениями, этой своей странной любовью. И им. Своим ТТ, который, наверное, вовсе и не её.
И ведь чувствовала, что этот разговор лучше не затевать, но всё равно не удержалась. А самое дерьмо заключалось в том, что причиной беседы стал Макаров. Потому что он до сих пор будил в ней то, что уже давно было заживо похоронено. Потому что глядя на него, Лера задавалась вопросом: смогла ли бы она вообще видеть кого-то рядом, помимо Игоря, если бы они были вместе? Смогла ли бы чувствовать хоть что-то к кому-то другому, если бы Макаров был её мужчиной? И понимала – нет. А что, если и у ТТ появится кто-то, кто снесёт ему крышу так, как это делал с ней проклятый Игорь?
Она чертовски запуталась. Сетью было вовсе не то, куда Лера попадала, входя в аську. Нет. Сети – то в чём она барахталась, смешивая реальность и вымысел, чувства, которые она испытывала, уже не понимая, каких из них больше.
Что же теперь со всем этим делать?
Лера быстро сбежала вниз по лестнице, стараясь не думать о том, где будет искать ТТ, если тот вдруг – весьма ожидаемо, кстати – решит исчезнуть, давая ей возможность, как он изволил выразиться, отдохнуть.
Отдыхай! Ну, надо же. Козёл! Как и все мужики.
Яростно вытирая тряпкой все горизонтальные поверхности кухни, Лера поджимала губы, чтобы не разреветься. Ещё это заточение и Макаров. Ну за что же ей всё это?
– Какое поразительное рвение в облагораживании чужой территории! – раздался позади голос Игоря, и Лера закатила глаза. Нарисовался – не сотрёшь.
– А я надеялась, ты уехал.
– Вообще-то это мой дом.
– Я в курсе. Запомнила с первых ста пятидесяти раз.
– Удивительная память.
– Да уж получше, чем у твоих блондинистых недоразумений, которых ты сюда таскаешь.
Она отбросила тряпку и повернулась к Макарову, который смотрел на неё со злостью. Взъерошенный и без тени привычной наглой ухмылки на губах, он казался ей чужим и пугающим.
– А вот это уже не твоё дело. Мои женщины – то, о чём даже заикаться тебе не стоит.
– Да не очень-то и хотелось.
– Вот и не суйся.
– Да пошёл ты.
– Напомни мне, почему я до сих пор тебя терплю?
– А ты меня терпишь?
– Если ты до сих пор здесь – терплю.
– Я здесь потому, что…
– Знаю. Из-за отца. Ну так его рядом нет. Кто мне помешает выволочь тебя на улицу?
– Ты не посмеешь.
– А в этом я бы не был так уверен.
– Игорь, не надо…
Голос Леры прозвучал жалобно, за что она тут же себя возненавидела. А после испуганно вскрикнула, когда Макаров схватил её за предплечье и поволок к выходу.
– Немножко прокатимся. Тебе же куда-то нужно было?
– Игорь, нет-нет! Пожалуйста, нет!
Леру почти парализовал такой ужас, что она задохнулась – сначала от страха, потом – от примешавшегося к нему сковывающего лёгкие мороза, когда Макаров вытащил её из дома. Ей нельзя было покидать этот дом – Валентин Николаевич строго-настрого наказал сидеть и не высовываться. Но сейчас, когда тапочки Леры увязали в снегу, а Игорь тащил её за собой, будто марионетку, Валерия понимала, что ничего не может с этим поделать.
Макаров грубо впихнул её в машину и, обойдя её, уселся за руль. На
