удивился герцог. — Мы еще не доехали до вашего дома.
— Дойду сама! — огрызнулась Ферро. — Вот мои огороды! До дома недалеко. За одним и лично проверю, как идут дела!
— Как пожелаете, — галантно ответил герцог.
Он дернул шнурок рядом с моим плечом, и карета замедлила свой ход.
Ферро, пылая от злости, не могла дождаться, пока та остановится окончательно.
Она распахнула дверцу и с ругательствами выпрыгнула в картофельное поле.
Ветром с меня чуть сдуло плед, и я увидела, как она в желтом шелковом платье и в широкополой шляпе грохнулась в ботву, как будто ей кто-то наподдал пинка на прощание.
Герцога это как будто бы не смутило.
Он преспокойненько закрыл за ней дверцу, и карета рванула быстрее.
— Ну, можно вылезать и не прятаться! — весело сказал он и рывком стащил с меня плед. — Кто тут у нас?
— Ой! — испуганно пискнула я, закрывая лицо руками.
— Шпионишь? — сурово поинтересовался герцог.
— Вовсе нет! — искренне возмутилась я.
— Тогда как ты тут оказалась?
Глава 13
Этот нахальный герцог обнимал меня просто совершенно недопустимо!
И да, госпожа Ферро была права — у него было просто невообразимо красивое лицо!
И все остальное тоже.
У герцога были синие-синие глаза, каштановые волнистые волосы. Улыбка — словно ослепительный прожектор, парализующая девиц на расстоянии десять шагов, и обаятельные ямочки на щеках.
Ко всему этому прилагался высокий рост, широкие плечи, красивые, но крепкие руки.
И все это было упаковано в прекрасно сидящий костюм и в лаковые ботинки!
Заверните мне с собой, пожалуйста…
При этом его рука, лежащая на моем плече, прижимала меня к нему все крепче.
И он склонялся надо мной все ниже!
А я оказывалась вжатой в его грудь все сильнее и все бессовестнее!
— Руки прочь! — я с криком отпихнула его от себя и забилась в угол кареты. — Я честная девушка, что вы себе позволяете!
— Ничего особенного, — легкомысленно ответил герцог. — Просто небольшой допрос с пристрастием. Так откуда ты взялась, честная девушка, в моей карете? Не припомню, чтобы я продавал билеты на право проезда в ней.
— Мне нужно было скрыться! — выпалила я. — От негодяев! Они меня преследуют! И если догонят, то мне конец! Я спасала свою жизнь, а вовсе не собиралась подслушивать! И уж тем более не пыталась бесплатно проехать в герцогской карете! Да я и не знала, что эта карета ваша!
— Ага, — поддакнул мне герцог с явным недоверием. — Вы думали, что это ваша карета? Или она для всех желающих покататься?
И он снова придвинулся ко мне.
Словно его магнитом притягивало!
— Да и что такого я услышала, — как можно небрежнее продолжила я. — То, что госпожа Ферро в вас влюблена? Фи! Да это и так видно. Тот, кто поумнее, заметит это безо всяких слов!
— Это, пожалуй, не такая уж страшная тайна, — согласился герцог. Его рука снова вскарабкалась ко мне на плечо и сжала его так мягко, но так требовательно, непреклонно, что у меня дух занялся. Это было откровеннее и бессовестнее, чем если б он меня за грудь ухватил!
Я просто захлебнулась собственным голосом. Горячая кровь ударила мне в лицо. С минуту я просто ловила губами воздух, стараясь научиться дышать заново.
А герцог поглаживал мое плечо пальцами.
И ткань платья казалась мне тонкой-тонкой.
Почти невесомой. Словно ее и вовсе не было.
А его рука словно ласкала мою обнаженную кожу…
— Но вот про дела на ее фермах секрет уже повесомее, — закончил он, и меня снова впечатало в его грудь.
Я уперлась обеими руками в его белоснежную манишку и изо всех сил отпихнула его на безопасное расстояние.
— Да про это все знают! — выкрикнула я, пыхтя от усилий. — Что она жульничает и жалованья не платит! Вы не могли бы не наваливаться на меня?! Это не очень-то прилично!
— Карета едет, накренившись на один бок, — тотчас же соврал герцог, не моргнув и глазом. — Поэтому я все время съезжаю к вам.
— А руками вы за меня хватаетесь, чтобы удержаться и не свалиться в пропасть? Пересядьте напротив, и съезжайте сколько вам будет угодно! — выпалила я. — Или нет! Высадите меня здесь! Тут же начинаются огороды госпожи Ферро?
— Вы работаете на нее? — с удивлением произнес герцог. И почему-то посмотрел на мои ноги.
Что он там хотел рассмотреть? Кандалы и пристегнутое ядро на цепи?
Однако, ловко пересел напротив, мгновенно прекратив «съезжать».
И ухватился одной рукой за ручку на дверце кареты, чтоб я не могла ее открыть и выскочить наружу.
— Не хватало еще, чтоб вы выпали и разбились, — произнес он, пристально меня разглядывая. — Тем более, что нечто подобное с вами уже недавно произошло.
На мой синяк намекает, подлец!
Я так и покраснела до ушей.
Ну, что за воспитание, что за манеры! Мог бы сделать вид, что не заметил, что у меня половина лица синяя!
— Очень скользкое сидение в карете попалось, — съязвила я. — Съехала и соскользнула наружу, знаете ли. Так можно мне выйти?
— Вы не ответили на мой вопрос.
А он умеет быть жестким, когда надо!
Я вздохнула. Делать нечего, придется ответить на все его вопросы.
— Нет, я не работаю на Ферро, — ответила я как можно увереннее и спокойнее. Хотя внутри меня все колотилось и носилось в беспорядке, как от хорошего торнадо.
— Откуда ж знаете о положении дел на ее огородах? Сплетни собираете, м-м-м?
— Какие еще сплетни? Только факты! Я… остановилась у одной моей знакомой, — туманно ответила я. — Она как раз работает на Ферро. И жалованья не получает уже давно.
— Вот как?
— Девочка круглая сирота, — горько продолжила я. — Заступиться за нее некому. Госпожа Ферро назначила ей жалование в два серебряных в месяц. Но заплатила всего два раза.
— А потом?
— А потом навыдумывала штрафов. Девчонка надрывается на непосильной работе, а выбраться из долгов не может.
— Штрафы? Что за штрафы?
— Например, штраф за кривые огурцы.
— Что?!
— Что слышали. Если на грядке растут неровные огурцы, мадам Ферро не принимает их и не пускает в продажу. А стоимость их вычитает из жалования.
— Серьезно?
— Вполне, — кивнула я. — Денег не дает, а огурцами платит. Но на зеленом горохе и огурцах далеко не уедешь. Девчонка работает с зари до зари, надрывается. А вместо денег зарабатывает долги. Она и уйти-то не может потому, что уже не Ферро, а она сама должна денег. Вот так.
Герцог помолчал.
Он великолепно умел скрывать свои чувства, но по его молчанию я поняла, что он потрясен.
— С этим ясно, —
