внимательно слушал мои рассказы как пришла идея зарабатывать на хобби, как я развивала свой магазин, как училась работать с новыми программами и читала налоговое законодательство. Он много спрашивал, а я отвечала. Ближе к вечеру мы все-таки вернулись к физике и тут пришла моя очередь слушать. И то, что Ксюха не могла объяснить мне часами, у него я понимала за минуты. Все, что казалось чем-то непостижимым, сложным, непонятным, вдруг оказалось простым, чуть ли не элементарным. Задачи, после объяснений Пятницкого решались в течение считаных минут, цепи строились сами собой. У этого человека оказался удивительный дар преподавателя.
— Постарайся больше не пропускать лекции, Оль, — после занятия попросил он. — А если что-то пропустишь из-за мамы — просто подойди и я объясню.
— Спасибо, Геннадий Иванович, я очень постараюсь больше не пропускать. Не хочу вас разочаровывать.
— Ты меня не разочаруешь, — тихо ответил он, собираясь домой, и, помолчав, вдруг спросил, — ты хочешь заканчивать бакалавриат или специалиста?
— Подала документы на специалиста, — удивилась этому вопросу я.
— А ты…. — он вдруг замолчал, закусив губу, словно о чем-то раздумывая, — ты не думала закончить здесь бакалавриат, а магистратуру завершить в другой стране? — последний вопрос был произнесен очень быстро и очень странным тоном. — После бакалавриата больше возможностей…
— Если честно, я не думала над этим, — призналась я, подавая ему куртку. — Не рассматривала такую возможность. Да и куда мне… — последнее признание произнесла почти шепотом и опустила голову. Болезнь мамы висела надо мной дамокловым мечом.
Он протянул руку, обхватил меня за плечи и притянул к себе. Обнял крепко, но деликатно. Прижал, поглаживая по волосам. Я закрыла глаза, подчиняясь силе мужчины, вдыхая его запах, наслаждаясь чувством полной, абсолютной безопасности. Хотелось стоять и стоять, прижавшись к нему, никуда не двигаясь, ни о чем не думая.
Он ничего не говорил, но этого и не требовалось. В глубине души вдруг вспыхнуло яркое, обжигающее солнце, заливая все вокруг ярким светом, прогоняя тьму, бывшую моей спутницей последние два года. И когда он все-таки отстранил меня, это самое солнце никуда не ушло и не скрылось, оставаясь со мной, придавая сил и энергии, отгоняя страхи, пустоту и боль.
— Скоро увидимся, — тихо прошептал он на прощание, едва касаясь моих волос. — Пообещай подумать над моим вариантом.
— Да, — кивнула я, — подумаю.
6
Весна все увереннее вступала в свои права как на улице, так и в моей душе. Даже когда моросил дождь, мне он казался чем-то добрым и приятным. И мама заметила мое состояние, хоть ничего и не говорила по этому поводу, а лишь хитро улыбалась, глядя как расцветает мое лицо от очередного сообщения, желающего мне хорошего дня или утра, или напоминающего про домашнее задание, или просто спрашивающего, все ли у меня хорошо.
Ощущение незримой дружеской руки сопровождало меня сейчас повсюду. Я не боялась больше ни лекций, ни коллоквиумов, ни семинаров, ни лабораторных. В первое время опасалась, как бы не было неловкости нашего общения на занятиях, но Пятницкий умело и деликатно лавировал между дружбой и учебой, четко отделяя одно от другого. Я со своей стороны старалась ни взглядом, ни жестом не помешать ему, не позволяя себе ничего лишнего. И все же солнышко во мне светило все ярче и теплее, заставляя щеки покрыться румянцем, а глаза — блестеть.
— Леля, — пихнула меня локтем Ксюха на одной из лекций, — съешь лимон, что ли.
— Что? — не поняла я.
— Сияешь, точно плутоний на воздухе, — улыбаясь отметила подруга, — влюбилась?
Ее вопрос поставил меня в тупик. Влюбилась ли я? Неужели это и есть настоящая влюбленность?
Но ведь я не потеряла головы, не готова бросаться к человеку по первому зову. Но при этом, от одной мысли о том, что эта молчаливая дружба закончится, меня охватывала настоящая паника.
Можно ли влюбится в человека, практически ничего о нем не зная, довольствуясь лишь его добрым отношением? У нас ведь не было ни свиданий, ни тайных встреч, ни каких бы то ни было признаний. Я даже не знала, есть ли у него семья, друзья, кроме нашего декана. Я не знала ничего, абсолютно ничего о нем, а выяснять считала оскорбительным и для себя и в первую очередь — для него.
— Знаешь, Леля, — Ксюха взяла меня за локоть, когда после лекции мы вышли из корпуса на улицу — прогуляться между парами, — я тебе сейчас глупость скажу, ты только не думай, что я спятила. Ок?
— Давай, — рассеянно отозвалась я, садясь на скамейку и подставляя лицо весеннему солнышку.
— Тебе не кажется…. Ладно, — она выдохнула и выпалила, — что Геннадий Иванович неровно к тебе дышит?
— Что? — краска бросилась мне в лицо.
— Лель, он, конечно, очень сдержанный человек, но…. Мы же лабораторные сдаем с тобой в паре и вот тогда… он смотрит на тебя…. Странно.
Сердце предательски кувыркнулось.
— Сначала я на лабах обратила внимание, а сейчас и на лекциях замечаю. У него взгляд меняется, когда он на тебя смотрит. И часто это делает, особенно, когда думает, что мы все заняты заданиями. Знаешь, я это давненько заметила, но последние недели две….
— Ксюх, — выдохнула я.
— Лель? Да? Ну да? Серьезно?
— Ксюх, я не знаю…. — вырвалось у меня.
— Ну ты даешь! Вот почему последние две недели вся сияешь? И ничего мне не сказала!
— А что я должна была сказать? — выдавила я, — я и сама-то не очень понимаю, что происходит.
Я выложила Ксюхе все, что произошло за последний месяц.
— Охренеть, — хихикнула она, — кто б мог подумать! Нет, я в принципе, могла, но вот прямо так!
— А почему ты могла? — удивилась я.
— Ну, Лель, мне давно казалось, что ты ему нравишься.
— В смысле? Мы дружески общаемся всего-то две недели….
— Вот святая простота, — вздохнула моя подруга. — Лель, ты умная, предприимчивая, сильная, но слепаааая…. Ты реально не замечала?
— А что я должна заметить была?
— Лель, он ведь сразу обратил на тебя внимание. Ну не совсем сразу, но уже довольно давно за тобой наблюдает. Раньше я думала, мне это кажется, а теперь….Помнишь, — она понизила голос, — тогда…. Когда…. Ну это….
— Я поняла, — буркнула в ответ, — продолжай.
— Ну вот, когда он Ритку отшил, он…. Он не сразу ушел. Я думала, подойдет. Так смотрел на тебя. Мне его даже жаль стало.
— Ксю, — я чувствовала, как горят уже не только щеки, но и уши, — ты не преувеличиваешь?
— Неа, — отрицательно покрутила она головой и хихикнула, — вот это поворот!
Мы обе рассмеялись. Мне, наконец-то, было с
