неудобства, — возразил он.
— Это не неудобство, — улыбнулась я, — я и сама хочу согреться. И маму надо накормить. Если вы подождете еще с час — будет готов обед, мне только курицу поставить в духовку надо.
— Оль, — он впервые назвал меня по имени, — ты уверенна?
В полутемной прихожей его голубые глаза внимательно и требовательно смотрели на меня. Я все понимала, чувствовала, что, позволив ему просто остаться, навсегда изменю наши отношения. И не была уверенна, что хочу этого. Но в тоже самое время не хотела, чтобы этот день, эта встреча заканчивались так сухо и холодно. Мне нравилось слышать его голос, нравилось обмениваться колкими замечаниями, нравилось дразнить и злиться на него.
— Я уверенна, что хочу накормить человека, который спас меня от превращения в лед, — насмешливо фыркнула я, — и будьте спокойны, я даже ничего в приправы не подмешаю.
— Это обнадёживает, — хмыкнул он в ответ, расстёгивая куртку.
5
Странное было чувство первый раз в жизни готовить обед не только для своей семьи, а для кого-то совершенно чужого и в то же время удивительно близкого. До сих пор у меня ни разу не было ни отношений, ни особо сильных влюбленностей. Да что там, я в принципе считала себя довольно холодной, думающей в первую очередь головой, в чем меня Ритка вечно попрекала. Те чувства, которые я испытывала сейчас тоже вряд ли можно было назвать влюбленностью, это была скорее искренняя благодарность. Но вместе с тем, я не могла не признаться себе в том, что Геннадий Иванович нравится мне гораздо больше, чем обычный преподаватель. Да, наши девушки были правы — мужчина был красив, обладал прекрасным, правда довольно ехидным чувством юмора и за словом в карман не лез. Но я не знала его, совершенно. Многие вещи, которые открылись мне за последний год, поставили больше вопросов, чем дали ответов. Его поступки говорили о том, что я не безразлична ему, но не более того: он мог просто жалеть меня. Но его прикосновения…. Они точно были не из жалости, ни когда он коснулся удара, ни когда помогал остановить кровь из брови, ни сегодня, когда грел мои руки. При этом он ни разу не перешел незримой грани моего личного пространства, отступал ровно за секунду до того, как мне становилось некомфортно.
— Тебе помочь? — внезапный вопрос прервал поток моих мыслей.
— Что? — я обернулась от раковины, куда только что бросила картофель для очистки, поняв, что того, что я подготовила утром не хватит на троих.
— Помочь почистить? — Пятницкий отпил, приготовленный кофе и кивнул на картофель.
Приплыли!
— О, нет, спасибо, слава богу это я умею делать лучше, чем собирать электрические цепи, — проще было перевести все в шутку.
— С этим я тоже могу помочь, — усмехнулся он. — Подготовилась к семинару?
Выражение моего лица было весьма красноречиво — я сморщила досадливую мордочку.
— Вот зачем вы сейчас об этом вспомнили?
— Баш на баш: ты мне обед, я тебе урок физики, — голубые глаза откровенно смеялись.
— А если обед не понравится? — осторожененько уточнила я.
— На семинаре спрошу вдвойне, — беззаботно отозвался он, откидываясь на спинку дивана и прикрывая глаза.
Только сейчас я заметила, что он, похоже устал.
Геннадий Иванович, — осмелела я, — если хотите, можете отдохнуть до обеда в моей комнате. Там есть диван, книги, планшет.
— Настолько доверяешь мне, что не боишься проводить в свою комнату? — удивился он.
— Не вижу повода не доверять. К тому же, — я рассмеялась, — я вчера уборку сделала, так что в комнате даже не хаос.
В принципе, скрывать мне было действительно нечего в нашей большой трехкомнатной квартире. Я видела его любопытство, но он действительно не хотел казаться обременительным. Дочистив и порезав картофель ломтиками, я ловко поставила противень с курицей и гарниром в духовку.
— Пойдемте, покажу как я живу.
Отказываться он не стал и последовал за мной.
— Дальняя комната — мамы, — пояснила я и вздохнула — больная тема.
Мы прошли длинным коридором, который соединял между собой две комнаты с одной стороны и сан. узел с другой и я показала еще один, который завершался огромным стеллажом с книгами от потолка до пола и дверью в мамину комнату.
— Ого…. — искренне восхитился Пятницкий, — не плохая библиотека.
— Это еще не все, — да, библиотека была гордостью моей семьи, — ее собирал мои дед и мама, а потом и я продолжила. Здесь в основном фантастика и классика, хотя есть и социальная литература и приключенческие серии. Вторая часть нашей библиотеки здесь.
Я открыла дверь в свою не большую комнату-кабинет.
Выражение лица Пятницкого было бесценно. Его действительно покорило количество книг в моей сравнительно небольшой комнате. На самом деле книги занимали большую часть помещения, лишь у одной из стенок стоял мой учебный стол, кресло и не большой диван, на котором обычно я спала.
— Здесь вы можете отдохнуть, — улыбнулась я, кивая на диван. — Планшет, если он вам нужен, на столе, пароль от wi-fi на стене — это мой телефон.
— Я поражен, если честно, — признался мужчина, оборачиваясь ко мне, — не часто встретишь такую библиотеку.
— Спасибо, — пропела я, чувствуя как поет душа. Наконец-то мне удалось пронять каменного человека и по-хорошему удивить его.
— Вторая комната — моя рабочая мастеркая, — добавила я.
— Мастерская? — он отвлекся от изучения книг и удивленно посмотрел на меня.
— А вы думали я как зарабатываю? У мамы пенсия — крошечная, так что приходится работать.
— Покажешь?
— Конечно, — моя мастерская как и библиотека была моей гордостью. Я делала украшения с 14 лет, обожала работать с разными материалами и в разных техниках, доводя каждую до совершенства. Я любила свою работу, любила работать с дорогими материалами, но и цена моей работы была не мала. Выход на международный рынок был моей мечтой, осуществить которую я смогла лишь два года назад. Сейчас мои украшения разлетались по всему миру.
— Невероятно, — Геннадий Иванович держал в руках заколку-пион из витрали, — ощущение, что ты научилась играть со стеклом.
— Это всего лишь ювелирная смола, — заметила я, — кстати, куда более крепкая, чем стекло.
— Я первый раз вижу что-то подобное, — признался он, рассматривая цветок на свету. Тот играл своими гранями и прожилками, создавая впечатление воздушности и полной прозрачности.
Уже не один раз я видела в его глазах уважение и даже восхищение, и почему то его признание стало для меня самой большой наградой. Он был сильным и умным, судя по машине — и зарабатывал не слабо, но он признавал и мои заслуги. С удовольствием,
