уже предупреждал, что Орест Пуйч несколько неразборчив в средствах.
И тут это происходит. Тут звонит телефон. Наконец-то. Телефон. Звонит. Оба неподвижно глядят на телефонный аппарат. Хозяин, на котором прежде был халат, пропускает еще несколько звонков, потом жестом как бы испрашивает разрешения у того, кто явился его убить, и снимает трубку.
– Слушаю вас, – говорит он слегка изменившимся голосом.
– Это Орест.
– Я знаю. Может, ты с кем-нибудь другим хочешь поговорить?
– Чего? – Повисает плотная пауза. – У тебя все в порядке?
– Пока что все.
– Тогда садись и слушай.
– Я и так сижу.
– Ты один?
Человек, бывший некоторое время назад в халате, глядит на того, кто явился его убить, а теперь с немалым и не слишком умело завуалированным интересом прислушивается к разговору.
– Да. А что?
– Нобелевская премия твоя.
– Вот тебе раз.
– И ты не прыгаешь от радости?
– Ну как же, – отвечает тот, не прыгая от радости. – Конечно да.
– Никому не говори, потому что еще часа два осталось до того, как решение обнародуют.
– Тут не может быть ошибки?
– Нет.
Хозяин быстро соображает. Ему приходит в голову, что, если Орест Пуйч решил его убить, возможно, он лжет и сейчас.
– Зачем ты так со мной?
Он произносит это без тени страха. Возможно, с оттенком упрека.
– Зачем я так с тобой что?
Молчание. А может быть, не лжет: зачем Оресту ему врать? Хозяин надолго задумывается. И даже позволяет себе отпить глоточек арманьяка. Тут снова слышится нетерпеливый голос Ореста Пуйча:
– Знаешь что? Подожди, я сейчас приду.
– Я так и знал.
Хозяин кладет трубку и смотрит убийце в глаза.
– Теперь я могу умереть спокойно, – заявляет он. И тут же добавляет: – К вашему сведению, это не более чем расхожее выражение. Мне только что дали Нобелевскую премию, и мне бы хотелось этим воспользоваться, так сказать, распробовать ее на вкус. В каком-то смысле в меня снова вдохнули жизнь.
– Нобелевскую премию за что?
Хозяин посмотрел на душегуба с обидой, с большой обидой. И долго не отвечал.
– Он даже не знает, кто я такой, – презрительно бросил он. – А еще убивать меня собрался и понятия не имеет, кто я такой.
Убийца признал, что так оно и есть, разведя руками. Хозяин продолжал, с трудом сдерживая гнев:
– Узнаете еще, когда меня убьете. Уверяю вас, об этом напишут во всех газетах.
– Да? Поверьте, мне очень жаль, что нам не удалось познакомиться при иных обстоятельствах.
Оба смакуют арманьяк.
– Все нобелевские деньги в обмен на мою жизнь. Отличная сделка.
– Сказано же вам, что я неподкупный профессионал.
Наемник ставит бокал на стол и торжественно продолжает:
– К вашему сведению, я очень рад, что вам дали премию. Не буду желать вам долгих лет жизни, так как я не любитель плоских шуток. Но поздравляю вас от всего сердца.
Он лезет в карман пиджака. Но достать пистолет или какую-то другую штуку, которую он пытался оттуда извлечь, не успевает, поскольку пепельница прилетела ему в лоб. Когда человек, явившийся в плаще, падает на спину, рука его все еще лежит в треклятом кармане пиджака. Ему ничего уже не добавить, не будет ни насмешливых замечаний, ни плоских шуток из тех, которые так ему не полюбились. Хозяин, бывший некоторое время назад в халате, встал и направился к дивану. Он поднимает пепельницу с пола и рассматривает ее: от удара на ней не осталось и следа; пепельница попалась крепкая. Мария знала, что делала, когда подарила ее ему на день рождения пять или шесть лет назад. Вот тебе прочная, надежная пепельница, сказала она, чтобы не трескалась от твоего надоедливого постукивания трубкой. Несчастный душегуб не подает признаков жизни. Пятно у него на лбу выглядит ужасно, хозяин сам не понимает, как ему удалось так метко прицелиться, ведь он никогда в жизни… Это паника заставила его прореагировать таким образом; инстинкт самосохранения. Это Нобелевская премия. Он озирается по сторонам, не видя книг на стенах, не видя нас, не видя ничего вокруг себя. Он несколько обеспокоен. Нет, он невероятно обеспокоен. Однако прикасаться к трупу ему неприятно. Он все еще держит в руках спасительную пепельницу. И испускает слабый стон, потому что как раз раздается звонок в дверь.
Он исчезает из виду, и через несколько мгновений возвращается. Проводит в библиотеку Ореста Пуйча. Пока что оба они улыбаются. Орест Пуйч обнимает его, сияя от удовольствия. Но тут через плечо друга он видит труп убийцы, и улыбка сменяется чем-то иным. Изумлением? Замешательством? Ужасом?.. Великолепный нобелевский лауреат жестом приглашает Ореста Пуйча присесть на диван рядом с несостоявшимся душегубом. Однако этого новоприбывший и не заметил, он слишком занят тем, что стоит и глядит во все глаза на тело мертвого наемника.
– Что здесь произошло? – долгое время спустя произносит заказчик убийства.
– Ничего у тебя не вышло.
В руках у нобелевского лауреата пепельница. Трубка уже давно потухла и лежит на столе, остывшая, как труп. Он говорит своему представителю, что знает, что на подобный шаг его не могло подвигнуть ничто, кроме зависти; что разочарован, ведь раньше ему казалось, что они одна команда, несмотря на то что по логике вещей все почести причитались – и тут он энергично бьет себя в грудь – ему, однако же доходы…
– Ты можешь объяснить, о чем вообще тут разговор? – перебивает Орест Пуйч.
– Только не говори, что не знаешь этого человека…
Агент подходит к нему поближе, бледный, на грани обморока. Осматривает рану.
– Он отключился? – в отчаянной надежде роняет Пуйч, не оборачиваясь.
– Предполагаю, что умер. По крайней мере, надеюсь. От души этого желаю.
– Но как же он умудрился? – глядя на страшное пятно на лбу.
– О пепельницу ударился.
– Но если… – Орест Пуйч в ужасе глядит на блестящего нобелевского лауреата. – Мать твою, что тут произошло? Что ты наделал, черт тебя дери?
Заметив, что правая рука покойного душегуба лежит у него в кармане, он задирает ему пиджак, чтобы проверить, зачем он лез в этот карман. Увидев, что Орест Пуйч пытается достать пистолет нанятого им убийцы, хозяин изо всех сил бьет его по затылку пепельницей. Орест Пуйч падает на наемника, словно в попытке избить его за невыполнение задания. Нобелевский лауреат еще, еще и еще раз бьет пепельницей по затылку своего бывшего друга, вне себя от ярости твердя, вот тебе, гнусный завистник, ведь это зависть тебе, сука, не давала жить, и ты не мог позволить мне спокойно?.. А? с каждым ударом превращая предмет, незадолго до того непреднамеренно оборвавший человеческую жизнь, в настоящее орудие
