частью же оттеснили к северу.
Дальнейшие события этнической истории Веси-вепсов протекали в условиях непосредственного контакта со славянами, когда этническое окружение сделалось по преимуществу славянским, когда главные и решающие политические, экономические, языковые и культурные влияния и воздействия ими. испытывались именно с этой стороны. Развитие Веси-вепсов, как уже было сказано, совершалось в рамках русской государственности с самого начала, с момента образования единого древнерусского государства.
Однако еще раньше существовали связи и контакты с более древними этническими образованиями восточных славян — ильменскими Словенами и Кривичами. А. И. Попов в этой связи называет Словенский Волочек на Белоозере, известный по документам начиная с XIV в., здесь же следует упомянуть оз. Словенское и р. Славянку (на юго-восток от Белого озера); о Кривичах, возможно, напоминает название поселения Кривцы (в Пудожском районе Карельской АССР).
С распадением древнерусского государства и образованием местных феодальных «полугосударств» область расселения Веси-вепсов вошла в состав территориальных владений Новгорода, составляя часть Обонежского ряда (впоследствии Обонежской пятины). А этот район, как видно, был ранее других «освоен» новгородскими феодалами; устав Святослава Ольговича 1137 г. не оставляет на этот счет никаких сомнений.
Вполне естественно, что в этих новых условиях традиционные связи испытали новое оживление и получили иную окраску. Сюда и далее на восток, в область Заволочья, хлынул мощный колонизационный поток новгородского населения. Правда, прямых свидетельств письменных источников об оседании колонистов на землях Веси-вепсов мы не имеем, однако ряд косвенных данных и в особенности данные топонимики позволяют говорить об этом вполне уверенно. Такие названия населенных пунктов, как Княжбор, Остречины, Киселево, Ярославичи, Радогощь, Святозеро, Волосово, Новоселье, Плотично, Вязостров и др., достаточно широко распространенные по рекам Свири, Ояти и в Белозерье, причем вперемешку с типично вепсской топонимикой, могут быть истолкованы только в указанном смысле. Особый интерес представляет название населенного пункта Виницы на р. Ояти (в уставе Святослава — «у Вьюнице», в писцовых книгах — «Веницкой погост»), хорошо этимологизирующееся из вепсского языка (ср. вепсск. venäkaine, venänik ’русский’). Вероятно, здесь образовалось одно из первых русских поселений в.^крае, которое окрестная Весь называла Venäla, т. е. Русское.
Путь продвижения русского колонизационного потока пролегал по рекам, доказательство чему, помимо общих соображений, дает анализ писцовых книг, в частности, по Заонежским погостам. «Писцы, а стало быть, и сами крестьяне иногда называют. .. длинные и узкие заливы реками. Это одно из косвенных указаний на пришлый, славянский элемент в составе населения Заонежского полуострова. Только переселенцы, двигавшиеся по большим рекам, могли назвать так заливы (Онежского,— В. 77.) озера».
Взаимоотношения пришельцев с аборигенами (Весью—вепсами) были, как можно думать, вполне хорошие, добрососедские: в наших письменных источниках нет никаких сведений, говоривших бы о вражде. Какие-то трения, конечно, возникали, но они были до того незначительны и настолько локальны, что сохранились лишь в виде преданий и в письменные источники не попали.
Так предстают перед нами главнейшие события и процессы этнической истории Веси. Подводя итог всему сказанному, следует особенно подчеркнуть некоторые моменты, представляющиеся наиболее существенными и интересными.
Прежде всего Весь предстает перед нами в качестве этнической группы, сыгравшей заметную роль в истории нашего Севера, в формировании этнического состава населения этого района. Далее, расширение традиционного круга источников, в особенности привлечение данных топонимики и сравнительного языкознания, более тщательный анализ письменных источников — все это вместе позволяет внести поправку в наши представления относительно локализации летописной Веси, которую обычно связывают только с Белоозером. На самом деле Весь занимала довольно обширный район, расположенный к западу от Белоозера, в Межозерье, а белозерские ее группы представляли собою самую крайнюю восточную периферию основного района ее расселения.
Языковые данные в совокупности с некоторыми другими фактами позволяют, кроме того, утверждать, что Весь не исконная (автохтонная) обитательница на указанной территории: этногенез ее связан с более западным районом, с юго-восточной Прибалтикой, с общим процессом формирования народов прибалтийско-финской языковой группы. Наконец, и это особенно важно, Весь не исчезла. Настала пора окончательно оставить точку зрения относительно исчезновения Веси как неверную, ошибочную.
Глава вторая. ЭТНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ВЕСИ В СВЕТЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ДАННЫХ
1
Как мы уже видели, анализ письменных источников привел нас к существенным заключениям. И все же — при ясном понимании важности и значимости этой категории источников — до тех пор, пока мы остаемся в узком кругу сообщаемых ими фактов, едва ли можно ожидать более или менее полного (не говорим уже окончательного) решения проблемы Веси. Оставаясь в этом кругу, нельзя даже поставить вопросы, которые крайне существенны для изучения этнической истории и истории культуры народа, — о хозяйственных занятиях, материальной и духовной культуре, общественном и семейном быте, культурных и этнических связях — в той конкретности, которая только и дает право на их постановку. Совершенно ясно, что лишь археологические данные могут доставить требуемые сведения и тем самым пролить свет на весь этот сложный клубок вопросов.
Нельзя сказать, что область Межозерья в археологическом отношении изучена достаточно полно. Если оставить в стороне памятники эпохи неолита и раннего металла, о которых говорилось ранее, то на долю тех, которые могут быть связаны с Весью, остается сравнительно немного: это несколько десятков могильников, получивших в науке наименование (не вполне, впрочем, точное) курганов юго-восточного Приладожья. К настоящему времени памятники этого типа обнаружены и раскопаны на обширном пространстве (рис. 4). Наиболее отчетливо прослеживается западная граница их распространения: она проходит по правому берегу Волхова, лишь частично захватывая левобережье только в одном пункте — близ Старой Ладоги.[18] Основная масса курганных могильников сосредоточилась по течениям рек Сяси, Паши, Кашли, Ояти и в некоторой мере Свири; на Суде, Колпи и в низовье Шексны также имеются памятники, которые исследователи сближают с приладожскими; отдельные курганные группы обнаружены на Заонежском полуострове и на северо-восточном берегу Онежского озера (близ деревни Чёлмужи); наконец, несколько курганных могильников, сходных по типу с «классическими» приладожскими захоронениями, раскопаны в низовьях Олонки, Тулоксы и Видлицы.
Рис. 4. Схема размещения археологических памятников Веси конца IX — начала XII в.
В 60-80-х годах прошлого века интерес к приладожским курганам проявился у трех исследователей. Это были Д. Европеус, Е. В. Барсов и H. Е. Бранденбург. Судя по некоторым печатным свидетельствам, Д. Европеус раскопал довольно много курганов по Свири, Ояти, Сяси и Воронеге. Материалы его раскопок частью опубликованы в работах финских археологов А. М. Тальгрена, Г. Салонена, а также в известном археологическом атласе E. Р. Аспелина. Материалы раскопок Е. В. Барсова почти не опубликованы.