близким. Коли не Кощей окаянный, были бы все вместе недалеко друг от друга. Да что горевать-то сейчас? Дело делать нужно. А если настрой злой, грустный, то и хлеб таким выйдет. Взяла себя Василиса в руки и принялась тесто раскатывать, а тут и ягоды принесли.
Добавила девушка и творог сладкий, и ягод не пожалела. А сверху украсила цветами дивными, словно поле на солнышке с маками, ромашками и васильками. Закинула в печь хлеб и наговор навела, чтобы тесто в печи не подсохло и поднялось хорошо. И такой аромат по дому полетел, что сбежались на кухню и стар и млад. А Василиса теста много наготовила и еще пирогов налепила попроще. Все ели и удивлялись, как вкусно получилось. Ел и Иван хлеб жены и маму вспомнил. Как угощала она его пирогами вкусными, когда он маленьким был. Обнял жену, поцеловал. И еще раз возблагодарил стрелу волшебную, что привела его к Василисе.
Наутро встали молодые, да снова пошли в хоромы царские. А там уже все ждут. Царевичи хмурые стоят из-за брани в семье, и жены злые, что всю ночь не спали.
Первая снова Настасья вышла. Такой пирог у нее вышел, румяный, красивый. Все диву даются, красота какая. Терема стоят сказочные на хлебе. Попробовал Царь хлеб, да чуть не выплюнул, столько соли Настасья в него положила, что есть нельзя. Еле водой отпился.
Второй вышла Марфа. Неказистый вышел пирог, самый простой, косами украшенный. Попробовал его Царь, а хлеб-то сухой, словно в него молока да яиц пожалели. Снова воды попросил.
Тут вынесла свою выпечку Василиса. Вот так диво-хлеб! Цветы, словно, маковое поле. Аромат такой, что слюнки у всех потекли. Царь отломил кусок, съел и прослезился, так раньше пекла его жена Прасковья. А может даже и вкуснее вышел хлеб. Давно такого Царь не пробовал, и бояре угостились. И стали хвалить Василису все вокруг.
– Ну, угодила ты мне. Душу порадовала хлебом. Всем хлебам хлеб вышел. – Радовался Царь-батюшка, глядя на невестку. Как сыну все-таки повезло!
И снова зависть черная накрывала двух невесток. Как обойти лягушку проклятую. Ни кожей, ни рожей не вышла, а ее хвалят все!
– И хлеба печете, и ковры у вас получились. Хорошие невестки у сыновей моих. – Молвил Царь, а сам только на Василису смотрит. – Но вот хочу я от вас услышать рассказы, как вы будете своих детей учить, чем увлекать, как хозяйство вести? Каждая из вас будет приходить ко мне по вечерам и беседы со мной беседовать. Первой пусть приходит Настасья, вторая Марфа, а уж Василисушку жду на третий день.
На том и разошлись все.
А к Василисе потекли люди в терем, кто, зачем. Кто за советом, кто за лекарством, кто за рецептом хлеба вкусного. И не видел уже никто в ней лягушку безобразную. Видели хозяйку добрую, лекаря сильного, женщину мудрую. Радовался ей и люд простой, и Царь, и бояре.
В первый вечер пришла к Царю старшая невестка, Настасья, да только завыл от тоски с ней Государь, еле вечер отсидел. Во второй день пришла к нему Марфа жена второго сына, а с ней царь уснул на второй час, так она его утомила.
Наступил черед Василисы. Пришла она к Царю-батюшке, а он того и ждал. И потекли у них разговоры обо всем. Василиса матушкины и бабушкины сказки рассказывала, о семье говорила, про Кащея поведала, про жизнь на болоте. И Царь с ней обо всем делился, о жене, как тяжело ему было, когда не стало Прасковьи. А Василиса слушала и соболезновала ему, ведь сама она близких потеряла. Час за часом проходил, а речи все не кончались. И о государстве говорили, и о том, как скот разводить, как город укрепить. И казалось, что девушка все на свете знает, поразила она Царя своей мудростью. И еще тверже он уверовал, что должна она с Иваном на трон взойти, добрая бы была царица, будущему царю верная помощница во всем. Так и утро наступило. И так не хотел ее царь от себя отпускать, словно дочкой она ему родной стала, да ведь Иван уже у дверей все ноги истоптал, переживая за жену.
Так и кончились Царские испытания, а сам Государь потом не раз посыльных за Василисой слал, совета во многом просил. Ох, как не понравилось это невесткам старших сыновей. И решили они извести Василису.
Пришла беда, откуда не ждали
На болоте жила Василиса тихо. Хоть и помогала она деревенским, и в деревню ходила, да все равно чаще одна была. Покой там царил, тишина. И очень скучала по всему этому Василиса здесь. С мужем они ладили. Плечо у него крепкое, положиться можно. В покоях обнимал сладко, да крепко ее. Любил и уважал супругу. Часто вечерами сидели, говорили много. И все больше убеждалась она, какой ей хороший муж достался. Умный сметливый, справедливый. Не ныл, не бил, не пил. Во всем подмогу оказывал, не только ей, но и люду простому. Животных любил, деток дворовых игрушками баловал.
А вот старшие Царевичи напротив, пугали Василису. Слухи до нее дошли, что один ленится, второй к вину прикладывается. Кому Царь-батюшка государство оставит после себя?
Старший Василий все бумаги да поручения горазд был на Ивана сложить, и на охоту уехать, днями там пропадал. Склоки в их семье сильные были. Настасья тоже ленилась, свое хозяйство запускала, да дворовых била.
Средний Ярослав тоже с женой не ладил, от того и в вине утешения искал, дружину забросил. И снова все на Ивана свалилось.
И так у них времени друг на друга мало оставалось, а тут могли днями не видеться. Не хватало им ласк друг друга, объятий да разговоров душевных, но что поделать. Не бросишь все на Царя-батюшку, ему тоже подмога нужна.
И это все видел и понимал сам Государь. Кручинился, думы думал. И все больше видел в младшем сыне опору да приемника. Но Иван слишком добрый, нет в нем закалки крепкой для того, чтобы править людом мирским.
Уставали все. И надумал царь устроить бал. С танцами, песнями и плясками. А тут еще и сбор урожая закончился, год богатый выдался, надо народ порадовать. Повелел город украсить пышно, созвал гостей полон дворец, наказал одежды надеть красивые. Огни зажглись к вечеру по всем улицам и потекли реки людские на площадь дворцовую.
Приехали старшие Царевичи во дворец с женами. Праздник начался. Явились и Иван с Василисой.
– Едет к нам лягушонка в коробчонке,
