Я перечитал финал раза три и все исправлял, исправлял… Но это было все равно что пытаться отмыть мусор. Мусор есть мусор, в конце концов, чистый он или нет.
Иногда я скучаю по тому времени. Да, мне бывало очень одиноко, а местами даже жутко, но тогда я мог всецело отдаваться мечтаниям. Ведь я действительно верил, что мои романы опубликуют… Как наивно.
К концу моего пребывания в кондо оно уже не казалось мне таким мрачным, как в самом начале. Я привык к одиночеству, поэтому бегал голышом по пустым коридорам или танцевал ночи напролет. Испугавший меня в первую ночь звук больше не повторялся. Казалось, что сюрпризов не предвидится. Но все же мне было немного грустно, что приходится уезжать, когда я уже привык к этому месту. Интересно, межсезонье здесь круглый год или когда-то все же возникает спрос?
Когда я, уже сидя в машине, обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на кондо, Черный Костюм спросил, не жалею ли об отъезде. Я ответил, что сначала это место казалось мне удивительным, но теперь я понял, что это не так. Он рассмеялся.
Но на этом ничего не закончилось. Больше всего кондо поразил меня гораздо позже. Через несколько лет, случайно оказавшись неподалеку, я вспомнил былые времена и решил заглянуть туда. Кондоминиум выглядел заброшенным, и состояние здания оставляло желать лучшего. Стеклянная дверь, которая когда-то вела в вестибюль, была разбита, стены расслаивались, а темно-синий ковер покрывал толстый слой пыли. Я вышел из здания и спросил у работавшего неподалеку фермера:
— Когда он обанкротился?
— Обанкротился? Он и открыться-то не успел. Из-за обвала Валютного фонда это заведение загнулось, не проработав ни дня. С тех пор и пустует.
Меня прошиб холодный пот. Здание было заброшено еще тогда, когда я пришел в армию вшивым духом. Вот почему интерьер показался мне таким странным. Вероятно, если бы я так и не узнал о существовании Компании, это место осталось бы для меня чем-то вроде городской загадки. Я четыре месяца прожил в кондо, который был заброшен еще до открытия.
Когда мы приехали в Сеул, машина остановилась у моего дома и Черный Костюм похвалил меня за проделанную работу. Я глубоко вздохнул и сказал:
— Только теперь, когда я вдыхаю этот грязный воздух, я и правда чувствую, что живу. Свобода опьяняет.
Он громко рассмеялся и сказал:
— Свобода — это хорошо. Тебе так кажется, потому что ты слишком много работал. Говорят же: «Труд освобождает».
Сказав это, он уехал. Больше мы не виделись. «Труд освобождает». Я слышал эти слова много раз, но не помнил, откуда они. Несколько месяцев спустя я прочитал в журнале, что похожая фраза есть в Библии: там говорилось, что освобождает истина. Я решил, что он что-то перепутал. Но нет.
Несколько лет спустя поздно ночью я сидел дома и под шум включенного телевизора обдумывал убийство богатой восьмидесятидевятилетней женщины. Она прожила слишком долго, и ее внук больше не мог терпеть. Сюжет был до крайности банальным: его родители умерли, и он остался ее единственным наследником. Вдруг из телевизора, по каналу с документальным кино, я услышал: «Труд освобождает». Я все бросил и подбежал к экрану. На нем появилась черно-белая фотография, где какие-то люди заходили в кирпичное здание через арку, над которой висела надпись по-немецки. Возможно, как раз те самые слова — «труд освобождает». Я в оцепенении уставился в экран. Последовало описание: «Евреи идут к газовым камерам». Фото сделали в Освенциме.
Доказательство
Мое счастье длилось лишь два месяца. Денег на банковском счету хватило бы, чтобы купить небольшой дом. Из-за того, что я так неожиданно пропал, словно меня похитили, ситуация по учебе сложилась плачевная, но мне было все равно — ведь теперь я стал самым настоящим писателем. Тем не менее эту гордость постоянно сменяла тревога. Что, если никто не захочет купить мои книги? Что, если сотрудники отдела планирования бросят этот проект и меня попросят вернуть деньги? Что тогда?
Я знал, в чем кроется истинная причина моего беспокойства. В глубине души я не верил, что справлюсь. Ни одно издательство не станет выпускать целую серию романов молодого писателя. К тому же криминальных романов. В такие минуты я, чтобы справиться с тревогой, отправлялся в банк и проверял баланс. Теперь только баснословная сумма на моем счету доказывала, что я какое-то время писал романы, запертый в жутковатом кондо.
Инстинктивно я чувствовал, что что-то не так, что такого просто не бывает. По этой причине решил никому не рассказывать, чем занимался во время отсутствия. Когда друзья интересовались, где я пропадал, я отвечал, что ездил на языковую практику за границу. В то время это считалось очень престижным, так что никто особо не интересовался моим отсутствием. Я чувствовал себя так, будто сидел в казино, собрав королевский стрит-флеш. Я делал вид, что меня волнует поиск работы, что мне сложно успевать за учебной программой. Меня часто спрашивали, все ли нормально. Каждый раз я отворачивался и, вздыхая, отвечал: «Это жизнь».
По истечении двух месяцев я начал нервничать. Черный Костюм сказал, именно столько я смогу отдыхать, но, возможно, он имел в виду пару месяцев? Он свяжется со мной четко двадцать девятого числа? Или мне стоит позвонить первым? Может, все отменилось? Каждое утро, открыв глаза, я уже не мог думать ни о чем другом.
В тот день я пошел на занятия, решив подождать последние сутки. Я сидел над открытым учебником английского, но словно ничего не видел. Иностранные слова никак не хотели запоминаться. Не выдержав, я спустился в библиотеку и открыл газету.
Я разложил перед собой все выпуски за последние два месяца, но сосредоточиться на чтении все еще не мог. Буквы будто разбегались перед глазами, и к тому же у меня кружилась голова. Я понял, что со мной что-то не так. Вдруг мой взгляд из обилия новостей на странице газеты выхватил небольшую статью. Церковь, пастор, наружный блок кондиционера, смерть. Я перевернул страницу. Пробегая взглядом другие статьи, я вдруг подумал: «Что это было?», вернулся на заинтересовавшую меня страницу и увидел следующий заголовок:
«Причиной смерти всем известного пастора стало не переутомление, а падение с большой высоты».
Я рассмеялся. Все в библиотеке одновременно посмотрели на меня. Я встал, положил газеты на место и направился к выходу. У дверей я остановился и задумался. «Это совпадение». Но я уже вытаскивал пачку газет за прошлый месяц. «Просто совпадение». Я начал бегло просматривать новости. Вдруг кто-то похлопал меня
