благодаря своим размерам и в следствии этого повышенной живучести, в условиях артиллерийских дуэлей, являлись своеобразным щитом всего подразделения. Эти огромные и не всегда маневренные корабли составляли первую «линию» построения и принимали на себя всю мощь вражеской артиллерии...
Линейные крейсеры стояли во втором слое построения, а так же в резерве. Эти менее защищенные, но крайне маневренные корабли способны были на быстрое перестроение во время боя, дополняли и усиливали общий строй, всегда готовые ринуться на врага с «флангов» и поддержать навал линкоров в случае лобовой атаки. Самые быстроходные из линейных крейсеров, соответственно обладающие и высокими уровнями боевых характеристик, использовались в качестве главного ударного кулака в секторе сражения, в виде охранения флагмана и авианосцев, а так же в частых разведывательных рейдах по тылам противника...
Сегодняшними же «легкими» крейсерами называли все переделки на принтерах бывших гражданских судов в военные корабли...
В каждом легионе так же имелось некоторое количество уже упомянутых мной авианосцев. Эти дредноуты представляли собой корабли с огромным числом ботов-истребителей – «одноразовых» штурмовиков, способных, если доберутся до цели, разрушить любую «линию» вражеской обороны. Боты-истребители так назывались, потому что пилотов из людей, либо альтарианцев внутри них не находилось. Это были автоматические системы на основе бывших истребителей землян, несущие на своей подвеске по одной гипер-ракете...
Количество авианосцев в каждом имперском легионе было разным, в зависимости от традиций того или иного сектора. Например, в «желтых», «красных» и «синих» легионах таких авианосцев насчитывалось от двадцати до сорока единиц. В «черных» и «серых» туранских легионах – всего по десять иногда двадцать вымпелов.
На одном таком авианосце имелся собственный принтер по созданию ботов-истребителей, так как жизнь штурмовиков в условиях современных сражений и совершенных зенитных систем на кораблях противника, была слишком коротка. Мало кто из эскадрильи, выпущенной из ангаров авианосца в время боя, возвращался обратно, будучи, либо сбитым до подхода к цели, либо сбитым и уничтоженным после отстреливания по врагу гипер-ракеты...
Поэтому принтеры на борту авианосцев работали безостановочно, выпуская с конвейерной ленты в некоторых случаях по восемь-десять новых истребителей за вахту. Я думаю, не нужно говорить об невероятных размерах подобных кораблей – принты и ангары для истребителей занимали огромные площади, от чего авианосец со стороны казался таким большим, неповоротливым и на первый взгляд беззащитным...
Каково же было мое удивление, когда я прибыл на борт крейсера «Вишенка» и воочию увидел внутри корабля Наэмы уменьшенную копию того самого производственного принтера, какие стояли на имперских авианосцах. Конструкция самого принта и его компонентов занимали больше половины всего свободного пространства данного крейсера. Многие перегородки были генералом Белло просто разобраны, после чего «Вишенку» нельзя было назвать стандартным линейным, скорее это был авианесущий крейсер, которых в регулярных подразделениях Империи точно не существовало...
— Не хочешь объяснить, во что ты превратила собственный флагман? — удивленно глядя на все это хозяйство, задал я вопрос Наэме. — Когда мы расставались, ты была генералом истребительной авиации флота, командиром легендарной эскадрильи... Но, что это?
— Ты же знаешь, шеф, что время больших истребительных «роев», которые могли вмещать в себя сотни и тысячи МиГов, прошло. Сейчас «рои» состоят из линейных крейсеров, а истребители в классическом варианте и с прежними функциями отошли на десятый план за ненадобностью...
— Да, сражения с той поры сильно изменились, — подтвердил я, продолжая осматривать отсек, где был установлен принтер, стоя на маленькой боковой площадке, выходящей из смежного помещения. — Как я понимаю, это попытка вернуться в молодость?
— И попытка, хочу тебе сказать, довольно-таки удачная, — улыбнулась в ответ генерал. — Ты помнишь еще название «Соколы Белло»?
— Естественно, мне хоть и шестьдесят с лишним, но память-то как у двадцатилетнего, — улыбнулся я. — Как я могу забыть эскадрилью, которую сам собственноручно создал?!
— Так вот, «Соколы Белло» по-прежнему существуют, — произнесла Наэма, взглядом указывая мне на стоящие внизу у конвейерной ленты новые истребители, похожие своим внешним видом на бывшую серию МиГ-5.
Но главное заключалось не в серии, а в эмблеме с изображением сокола на крыльях-стабилизаторах и хвостовом оперении этих самых истребителей. Серебряный деметрианский сокол с первых дней был символом легендарной эскадрильи Наэмы Белло, а это значит...
— Ты что, сохранила свое подразделение?! — пораженный, воскликнул я, с теплотой обнимая мою подругу. — И это несмотря на то, что все остальные отказались от палубных истребителей, делегируя их функции имперским авианосцам! Честь и хвала тебе Наэма за этот поступок!
Глава 10
Наэма, которая с ответным визитом посетила мой «Одинокий», хоть поначалу и ни в какую не желала этого делать, боясь не сдержать чувств, все-таки решилась и прибыла на свой некогда бывший родным, крейсер. И пусть «Одинокий» за тридцать лет существенно, а в каких-то моментах и кардинально был изменен, но, как мы и предполагали, на девушку, долгие годы служившую на борту этого корабля и возглавлявшую его палубную эскадрилью, визит произвел неизгладимое впечатление.
Ревела Наэма, несмотря на свои генеральские погоны, на моем плече так долго и так громко, что даже мне стало неудобно, настолько сильные воспоминания всколыхнули эти коридоры, каюты и палубы. Когда Белло немного успокоилась, она все же со вниманием и любопытством стала изучать изменения, произведенные командиром корабля, то есть мной, за время ее отсутствия.
Во-первых, еще подлетая к «Одинокому» Наэма, обладая особой внимательностью к деталям, визуально заметила что на внешней обшивке крейсера по-прежнему располагаются трансляторы защитных полей. В настоящее время энергетические щиты, некогда отлично державшие плазменные заряды кораблей противника, считались устаревшей никому ненужной технологией. Ни у одного современного боевого вымпела землян, а тем более альтарианцев, не имелось в арсенале энергетических полей.
Все функции защиты корабля сегодня брала на себя «живая» сталь – сплав геррона и нимидийской брони. Это покрытие, обладая поистине фантастическими свойствами по самовосстановлению и собственному активному «сопротивлению» огню плазменных орудий, являлась непревзойденной технологией и использовалась абсолютно всеми военными космоморяками Империи Мин.
Вот поэтому старые добрые ретрансляторы защитных полей, выделявшиеся своими габаритами на поверхности корпуса «Одинокого», так изумили Наэму.
— Зачем тебе, шеф, это пыльное старье? — спросила генерал Белло, выходя из офицерского шаттла. — «Одинокий» как я могла заметить, да и как показывают данные реестра кораблей Империи, является одним из лучших боевых дредноутов пятого уровня. А это значит, что герроново-нимидийская броня нашего с тобой родного «Одинокого» способна выдержать огонь батарей практически
