же я его видел? Знакомое лицо, но никак Яковлев не мог вспомнить, где с ним встречался.
Федор взял из пирамиды свой автомат, протер его, получил у разводящего патроны, набил рожок. И на разводе был рассеян. Козырев не спускал с него глаз. После приема караула пригласил к себе в комнату.
— Что-то сегодня вы мне не нравитесь, Яковлев! — Козырев достал портсигар и протянул Федору папиросу. — Что произошло?
Расскажи! Расскажи! — кричало у Яковлева внутри. А взгляд скользнул на часы. Было без семи пять. Вылетело:
— На пост уже пора, товарищ лейтенант!
— Да, да! Вы правы, — спохватился Козырев. — Смотрите, Яковлев! Настроение настроением, а службу нести, как подобает.
Караульное помещение размещалось на первом этаже штаба. Яковлев охранял комнаты строевого отдела и кадров, секретного отдела и особняка, расположенные на третьем этаже. Сменив часового у знамени части, Федор шел с разводящим в конец коридора к лестнице. Из курилки круто ударил запах тлеющих папирос, слышались голоса. Видно, в одной из комнат проходило собрание и сейчас был перерыв.
Вот и третий этаж. Тут его пост. По обе стороны коридора закрытые металлическими решетками двери. Все опечатаны. Тишина. Скрип Яковлевских сапог слышен, кажется, за километры. И опять думы, как вода в половодье.
Ну, ладно, расскажу я капитану о шпионах. Сознаюсь, что спал. А дальше?.. А дальше, как пить дать, отхвачу десятку, если не больше. Самолет на моей-то совести. Попробуй докажи Светке, что подвиг совершал, себя в тюрьму сажая. Тут же выскочит замуж. Да еще презирать будет. А шпионов и след, может, уже простыл. Так, может, шкура, пойдешь с ними на сговор и оденешь Светку в шелка? Яковлев чувствует, что его прошибает потом. Холодным и липким.
...Знакомство со Светкой у них было оригинальное. Это случилось вскоре после возвращения Федора из-под Серпухова, где он почти два года отбывал срок в трудколонии.
Федор, как сейчас, помнит тот апрельский вечер. Мать послала его в магазин за свиными ножками на холодец. Возвращался домой через лес. Брел той самой тропкой, где шел когда-то с Фиксатым часы «обмывать». Вот и знакомая поляна. Недобрые воспоминания навеял на него этот красивый уголок природы. И вдруг девичий крик прервал думы. Метрах в ста от него копошились три человеческих фигуры. Даже в наползшей синеве Федор различил среди них женскую. Девушка взывала о помощи, а два подростка уже сняли с нее часы, туфли, сдирали платье. Федор рванулся к ним.
— Ну-ка, брось! — крикнул так, что не узнал своего голоса. Подростки кинулись было в лес, но тут же вернулись. Сутулясь, выдвинулся из кустов и широкоплечий хлопец. Глядел набычась, руки в карманах.
Яковлеву стало не по себе. Девушка крикнула: «Бежим!» Но ноги будто прилипли к земле. Глаза следили за широкоплечим. Знакомая походка. Левая рука до боли сжала сетку со свиными ножками.
— Ты, что, гад, крови захотел? — прохрипел широкоплечий. И сразу Федор узнал Фиксатого. Прежняя рабская покорность дрожью тронула коленки. Но тут же и пропала. Даже удивился внезапному спокойствию. А Фиксатый надвигался. И с ним помощники.
Фиксатый вдруг тоже узнал Федора.
— A-а... Так вот кто здесь? — со злом бросил Рогин. — Гляди мне, скотина! Хоть свой ты, но поперек дороги не становись! Понял? — и стукнул Федора ребром ладони по подбородку.
Горячая кровь прихлынула к груди, кулаки сделались пудовыми. Не раз в колонии Федор представлял себе эту встречу. Не раз раскаивался за сотворенное на танцплощадке. Подобно боксеру, он весомо ударил Петьку в челюсть и тот стукнулся о корягу. Не успели подростки опомниться, как тяжелая сетка со свиными ножками стала ходить по их спинам.
— Ну-ка, верните, что взяли! — крикнул в бешенстве Федор.
Потом подошел к Фиксатому. Еле сдерживая дрожь, прошептал:
— Смотри, Петька! Будешь пакостить, вот этими руками удушу.
Впервые Федор говорил с ним, как с равным. И впервые в ответе Фиксатого не услышал угроз. Хриплый голос стал покорным:
— Я ж пошутил, дурак! А ты со всего маху.
Яковлев подошел к девушке. Она держала в руке портфель.
— Я вам так обязана...
— Чего тут! Пойдем, провожу.
— Не надо... Я сама...
— Ладно уж, храбрая какая.
Пришлось Федору опять возвращаться.
— Чего в такую позднь одна по лесу шатаешься?
— И еще попоздней бывает хожу. Видите? — она показала портфелем в сторону парка. — Там наша школа, я в вечерней учусь.
— И не боишься одна ходить? — спросил Федор.
— До сегодняшнего дня не боялась.
Стали попадаться фонари. Потянулась узкая улица. Девушка замедлила шаг. В слабом свете фонаря она показалась Федору очень привлекательной. Стояла, размахивая портфелем. Яковлев почувствовал, что она дрожит. На улице было прохладно.
— Как хоть звать тебя?
— Не тебя, а вас, — без обиды поправила девушка. Дала понять, что нужно быть вежливым. — Света. А вас?
— Федор!
— До свиданья, Федя! Еще раз спасибо. Думаю, что встретимся.
С тех пор на Яковлева нашла какая-то дурь: каждый вечер он зачастил к парку. И прямо к школе. Спрячется в темноту и ждет, пока она выйдет. Она — домой через лес, а он за ней метрах в десяти топает. Будто телохранитель. Догнать хочется, а стесняется.
Однажды пошел навстречу. Света узнала его. Против проводов не возразила. По дороге стала расспрашивать: где живет, где работает, кто у него есть из родных? Федору было с ней как-то легко и по-новому приятно. Только плохо, что на них никто не нападал, и Яковлев вынужден был страдать в бездеятельности.
...Тихо поскрипывает паркетный пол под сапогами. Слева двери, справа двери... Длинный коридор. Федор проходит к крайней двери, обитой черным дерматином. Здесь кабинет капитана Мельникова. Дверь опечатана. Наверное, капитан дома. Знал бы он... Что же делать? Что же делать?.. Какая же я сволочь, Света!
В семь вечера Яковлева сменили. И сразу его пригласил к себе начальник караула лейтенант Козырев.
— Вот сейчас вы спокойнее, — заметил офицер. — И все-таки, может быть, расскажете, что с вами творится?
— Да ничего... — вырвалось у Федора. В его душе шла борьба.
— Хорошо. Я не принуждаю, Яковлев. Но если понадобится совет или помощь — приходите! Идите отдыхать.
Взяв подвернувшийся под руки журнал «Советский воин», Яковлев присел на топчан. Вот фото: лейтенант прикалывает светловолосому ефрейтору комсомольский значок. Год назад Федору прикололи такой же.
— Носите, Яковлев! Своей честностью вы
