но Жора резонно указал на то, что сначала необходима маркетинговая работа.
– Надо же сперва тему по райончику запустить – стоим там-то и там-то. Доза тянет на столько-то. Мы живем в информационную эпоху, май френд.
На «френда» Банкок рассердился и хотел Жоре втащить за все разом – в том числе и за поведение в момент шухера, но Вадик его отговорил.
– Я же предупреждал, – сказал он. – Толку никакого не будет. Все тлен и суета. Надо пойти новой травой затариться. Лавэшки еще до фига. Всем – мир.
Обозначив свою философскую позицию, Вадик ушел, и Жора, опасавшийся в его отсутствие огрести все-таки от Банкока, внес предложение о приостановке коммерческих операций.
– Давайте завтра продолжим. У меня сегодня еще пара важных дел.
Глядя ему в спину, которая удалялась намного быстрей, чем спина Вадика, Банкок задумчиво сказал:
– Может, тогда на Сквозняк? Там уже стопудово народ собрался. Пыхнем, посмотрим, чо к чему.
– Не, братка, – ответил я. – Мне в больничку надо.
– На перевязку?
– Повидаться с одним человеком.
– Ну, давай.
К Тагиру в госпиталь я хотел поехать еще с утра, но отвлекло все вот это. Теперь было самое время. Майка зачем-то увязалась со мной.
* * *
Всю дорогу по Мечникова до Комсомольской она помалкивала, хмурила лоб, а когда проходили мимо памятника на площади, вдруг заговорила о нем.
– Приколись, мне в детстве он казался похожим на огромную шоколадку. Тебе нет? Все время мечтала, чтобы такой вот кусок шоколада подарили.
Пока мы банчили известкой в подъезде, на город пролился отличный дождь, и обелиск теперь блестел как плита из черного льда.
– Ты бы столько не съела, – сказал я.
Она, как всегда, торопилась и шла уже чуть впереди, оборачиваясь время от времени на ходу, чтобы подмигнуть или показать язык. У нее раньше при ходьбе за плечами мотался из стороны в сторону длинный хвост. Рыжий такой был. Как маятник фигачил. Потому что она шла всегда спортивной походкой – быстрой, решительной, дерзкой. Будто атаковала. Но вот теперь почти лысая. Как те пацаны в госпитале. Хотя походка все та же. Только за спиной уже ничего не мотается.
– А еще этот солдат золотой меня реально прикалывал, – не унималась Майка. – Я все думала – ну с хуя ли он в небо смотрит? Вставала рядом и тоже туда смотрела. Надеялась – может, увижу чего… А сейчас такое ощущение, что его тупо прёт. Тебе не кажется, будто он лишку хапнул?
Она даже остановилась и показала на обелиск обеими руками.
– Он умирает, – ответил я. – Это же солдат. Его убили. Видишь, у него автомат в руке.
– Да вижу я. Жалко, что не полностью нарисовали. Золота им не хватило, что ли?.. Жмотье. Ствол, кстати, зачетный. Хотел бы себе такой?
– Так а то ж, – хмыкнул я. – ППШ кто не хочет? В нем патронов в два раза больше, чем в «калаше». Такую машинку раздобыл – и только в путь. Голодным точняк не останешься. Любые мутки мутить можно.
– Насчет муток, – сказала Майка, когда мы сели на 27-й и поехали вдоль сквера. – Меня эта тема с полтосом для бандюганов уже не греет.
– Соскакиваешь? – усмехнулся я.
– Да мы никогда его не соберем, Толян! Сам посуди. Ну, прикинь чо к чему.
– Короче, сливаешься.
– Да сам ты сливаешься! – она заорала чуть не на весь автобус.
Хорошо, там кроме нас только четверо гопарей на задней площадке терлось, да пара старушек впереди. Гопники до этого над чем-то ржали, а услышав Майку, стали поглядывать в нашу сторону. Бабушки осуждающе завздыхали.
– Ты не ори, – сказал я Майке. – Гопота вон напряглась.
– Да в жопу их! – Она отвернулась к окну.
Автобус уже повернул, и водила втопил по прямой. Молчали мы до самого РИЖТа. Только там, глядя на это странное здание, похожее на Мойдодыра с круглым корытом, она снова заговорила:
– Толик, ну это реально не моя проблема.
– Да?.. Вообще-то, из-за тебя все затеялось.
– С какого перепугу из-за меня?
– С такого.
– Не гони. Это все Дёма виноват.
– Сама не гони. Ежу понятно, что если б ты не захотела, то никогда бы и не поехала к этим бандосам. Дёма тут ни при чем. Он бы тебя в жизни заставить не смог. А если б ты не поехала, ничего бы и не было. Во-первых, мне не пришлось бы вписываться. Во-вторых, сарай со шмалью бы не сгорел. Так что мне-то втирать не надо. Свою тему какую-то, по ходу, мутила.
Поняв, что ее раскололи, Майка скорчила дурацкую рожу. Она всегда так делала, когда чуяла за собой косяк. Мы как раз поворачивали, и она привалилась ко мне, как будто это не автобус на ростовской улице повернул, а феррари на гоночном треке.
– Хорош, Майка, – сказал я. – Рука болит.
– Не, ну а чо? – Она ткнула меня кулаком под ребра. – Реально круто могло получиться. Бандиты, заложница – как в кино. Вдруг бы я там нормального пацана встретила. Не такого лошка, как вы все. Взрослого, крутого, серьезного.
– Ага, – кивнул я. – С тачкой, бабками и стволом.
– Вот именно, – Майка вызывающе вздернула подбородок. – У вас-то, лохов, что есть? Ну чем ты можешь себя показать? Кому нужен твой рэп?! Все эти твои негры?!
– Бандиты круче?
– В сто миллионов раз.
– Ты на себя посмотри, – я улыбнулся и покачал головой.
На ней был конкретный рэперский прикид. Широкие штаны, безразмерная футболка. С новой стрижкой она легко канала за парня.
– Да пошел ты… Короче, если бы вы не припёрлись и не спалили тупой сарай…
– Ты бы нашла своего принца, – засмеялся я.
Майка, вообще, была клевая. Трудная, чокнутая, но клевая. Пацаны с Рабочего городка признавали ее прикольней обычных девчонок, и на районе она ходила в уважении. Если кто в этом сомневался, она легко могла и вломить. Лет с пяти, наверное, начала заниматься самбо, а потом – каратэ. Удар у нее был хорош. Я сам пару раз испытал. Хотя с виду, конечно, не скажешь. Николаевна всегда называла ее «дохлятинкой». С любовью называла – не ради чтоб посмеяться. А «дохлятинка» могла так приветить в солнечное сплетение, что приседай не приседай, хер отдышишься.
До своего нового этого прикида с широкими штанами и стриженой головой она гоняла по району в черной косухе с шипами и клепками, в красной мини-юбке и драных колготках в сеточку. Плюс рыжий хвост, который в случае непоняток, разборок и терок летал из стороны в сторону, как нунчаки. Майка могла зарядить этим хвостом как хорошей плеткой. Больно – не больно, но когда тебе в драке прилетает с
