от его прикосновений, закрывается от него:
— Нет, Паша, не смогу. Извини, мне пора. Прошу, не рви мне душу. Не надо больше меня встречать. Вряд ли у нас что-то получится.
Она поднялась и ушла, а Павел снова сидел и молча наблюдал за ней, пока она не вошла в подъезд. Он поднял голову вверх, как-будто что-то хотел разглядеть в темнеющем небе. Почему так получается, почему женщина, которую он любит и для которой готов на все, не хочет услышать его, не хочет быть с ним и быть счастливой? Ну почему? Может и вправду все бросить и уехать к Сашке? Но маму жалко оставлять, а перевозить ее уже невозможно.
Когда он вернулся домой, мама сидела на своей постели и перебирала какие-то документы. Она протянула ему папку.
— Держи, это документы на дом моих родителей. Когда меня не станет, поезжай туда, нечего здесь тебе делать. Может там свое счастье найдешь.
— Мамочка, ты о чем, ты еще долго проживешь, — у него слова застревали в горле.
— Паша, я прекрасно все понимаю. Не забывай, что я медик и знаю, что осталось мне не так уж и много. Просто прими это. Мне там будет хорошо, встречу своих родителей и мы будем присматривать за тобой, — она улыбнулась такой теплой улыбкой, какой могут улыбаться только мамы.
* * *
Через два месяца мамы не стало. Она была единственным родным человеком. Павел находился в каком-то трансе, все хлопоты на себя взяли женщины, с которыми мама когда-то работала в больнице. Он только принимал соболезнования и никак не мог взять себя в руки. В глазах стояла серая пелена слез, сердце болело. Он плохо помнит день погребения, как проходили поминки. Вечером с ним осталась тетя Вера, лучшая мамина подруга, которая уложила Павла спать.
— Паш, поплачь, не держи слезы, — говорила она, поглаживая его по плечу.
Через несколько дней на пороге квартиры появилась Анфиса, которая напустила на себя вид скромницы:
— Паша, прости меня. Я слышала, что Валентина Ивановна умерла. Прими соболезнования.
— Зачем пришла? — грубо прервал ее Павел.
— Я хотела извиниться перед тобой. Может у нас получиться снова начать жизнь? — Она еще помялась на пороге. — Может пустишь в квартиру, поговорим? Чего всем соседям представление устраивать.
— Нас развели. Тебя я больше видеть не хочу. Я все сказал. — И он закрыл перед ней дверь.
Снова потянулись дни, как жвачка, прилипшая к подошве, безрадостные и однообразные. Его спасала лишь работа, дальние рейсы. Он старался брать самые дальние, чтобы меньше появляться в квартире, где сейчас все напоминало о маме.
Однажды он взял отпуск и съездил к своему другу Сашке. Он и его родители был и рады Павлу, встретили как родного. Они долго сидели вечером за столом, который накрыли к его приезду. Павел, ничего не скрывая, рассказал им о своей жизни.
— Да, помотало тебя, — сказал Александр. — Знаешь что, давай-ка перебирайся к нам. С работой вопросов не будет, с жильем поможем. Решайся, бросай свой убогий угол.
— Пока ничего не могу сказать. С квартирой мамы надо будет что-то решать и у меня есть дом в Рязани. От деда с бабулей остался. Я родился там. Надо будет туда съездить, посмотреть. Если что надумаю, свяжусь с тобой, — ответил Павел, обдумывая свою дальнейшую жизнь.
Он все больше склонялся к мысли, что пора уже оставить свою любовь к Нине в прошлом. Не хочет она быть с ним, зачем настаивать? Как говориться, насильно мил не будешь. Решила страдать, переубеждать ее не будет больше. А сам? Сам как-нибудь. Одному легче.
Когда он вернулся домой, был вечер. Он прошел домой. Утром проснулся от громких голосов вечных сплетниц, которые обычно собирались под окнами их квартиры. Опять бабульки перемывали кости всем соседям. Он уже даже и не слушал, о чем они там говорят, но неожиданно он услышал имя Нины и невольно стал прислушиваться:
— Ой, что делается, бабоньки! И вот так каждый вечер она тут сидит и ждет своего Пашу, — говорила одна «сорока».
— А чего не сидеть-то? Она, считай одна-одинешенька осталась. Отец умер, муж незнамо где, дети уехали. Вот и осталась одна девка. Совсем не узнать ее, а какая красавица была.
Другие бабульки дружно поддержали свою собеседницу, заохали, закивали. Павел тихо прикрыл форточку, чтобы не привлекать их внимание, отошел от окна. «Значит, Нина осталась одна. Дам последний шанс. Не согласится на этот раз, значит так тому и быть. Соберу вещи и уеду», решил Павел.
Он дождался вечера и пошел в беседку. Подходя к ней, он увидел силуэт и сразу понял, кого там сейчас увидит.
— Привет, Нина. Я так и думал, что найду тебя здесь.
Они немного поговорили, помолчали, думая каждый о своем. Потом он снова заговорил:
— Нина, давай вместе уедем отсюда. У нас в Рязани остался домик, где я родился. Дед умер, дом стоит закрытым. Давай уедем туда и начнем нашу жизнь заново. Я по-прежнему люблю тебя и обещаю, что ты ни дня не пожалеешь, если решишься поехать со мной. Я для тебя сделаю все чтобы ты была счастливой.
Неожиданно она согласилась. Он всматривался в ее лицо с таким выражением, что не верил в свое счастье. Потом обнял ее, прижал к себе и выдохнул:
— Нинка, я так тебя люблю!
Таким счастливым он давно не был, не мог поверить в свое счастье. Он всматривался в лицо молодой женщины и верил, что все у них будет хорошо. Он сделает для нее все.
Глава 9
Когда Нина увидела Павла, который как из-под земли вырос перед ней на дороге, она не поверила своим глазам. Он стал таким красивым, возмужал, черты лица приобрели мужскую четкость, на нем была красивая новая одежда.
Ей невольно стало стыдно за свое старенькое пальто и дырявые ботиночки, которые сразу же промокали, стоит пойти дождю. Но она давно не могла позволить себе купить какие-либо обновки. Все деньги угодили на детей, которые росли и требовали все новую и модную одежду. Трофим хоть и давал деньги на хозяйство, но этих денег хватало только на продукты. Хорошо, что родители платили за квартиру, не выгоняли их жить отдельно. Когда развалился Союз, предприятие, где работал отец, закрылось, их всех поувольняли. Хорошо, что он смог получить пенсию, но это были копейки, не те деньги, к которым он привык.
Она вместе с мамой продолжала работать на фабрике, которая еще кое-как работала. Деньги им платили, но нерегулярно и не
