Мишка. – Только мне нужны мужики крепкие. Нести мешок с зерном – дело нелегкое. Для начала человек двадцать и охрана. Сержант Никонов со своим отрядом, – решительно заявил он.
– Ну у тебя и аппетит! – покачал головой Дмитрий Петрович. – Ты же половину лагеря уведешь с собой! На людей майора надежда небольшая – истощены люди…
– Вот потому-то мне и нужны крепкие люди Ивана Фёдоровича! – настаивал на своем Мишка.
– Хорошо, – согласился председатель. – Получишь людей сполна. А теперь свободен. Отдыхай!
Мишка ушел, хотя очень хотелось остаться и послушать, чем намерены заниматься взрослые. Войдя в избу, выделенную семьям с детьми, мальчишка тут же попал в руки матери. Та, сунув ему кусок хлеба, заговорщически спросила:
– Ты на что председателю занадобился?
– Да так, утром схожу с мужиками в одно место.
– Куда?
– Зерно надо в лагерь переправить. Не оставлять же в лесу зверью на потеху. Самим скоро есть будет нечего.
– Эх, кормилец ты мой, – погладила Татьяна Ивановна сына по спине. – Ложись-ка ты спать. Вон туда, – указала она место, – под бочок к Катюхе.
Рано утром тридцать один человек во главе с подростком тихо растаяли в сереющем лесу. Идти далеко, и надо было спешить.
2
Только ближе к ночи Мишка вывел группу к дороге, по которой везли зерно, а там еще по просеке километра четыре… Так что, пока добрались, стало совсем темно.
Машины, в кузовах которых лежали мешки с зерном, причем почти нетронутые, стояли, как и были оставлены, – укрытые ветками с уже, правда, опавшей хвоей. Только на двух машинах несколько мешков пострадало от птиц.
Оценив количество, мужики заохали, запричитали:
– Да тут еще зерна столько, что нам полгода носить! Только с крайней машины мешки перетащили в лагерь на болоте, и то не все, а здесь…
Но сержант успокоил:
– Утро вечера мудренее.
А Мишка уже придумал, только говорить раньше времени не хотел. Встав пораньше и несколько озадачив своими действиями часового, он осмотрел бензобаки машин, вымерив гибким прутком уровень горючего. Только после этого мальчишка сообщил свое решение:
– До дороги – не до нашей, до которой четыре километра, а до той, соседнего района, – поедем на грузовиках. Я проверил: если бензин слить с двух машин, то для трех должно хватить.
– Да мы не уместимся… – сказал кто-то из соколовцев. – Мешков гора, да мы еще сверху…
Все смотрели на мальчишку, ждали, что скажет на это он.
Сержант, угадав Мишкину идею, обратился к угрюмому сутуловатому мужику:
– Степан Егорович, вы дорогу запомнили? – И, когда тот кивнул, продолжил: – Так вот, с этих двух машин мешки перегружаем на те три. Красноармейцы меняются одеждой с Соколовскими, на рукава повязывают белые полоски, букву «Р» намалюем сажей из выхлопной трубы, и три машины с хлебом в сопровождении полицейских следуют в райцентр.
– А если патруль? – спросил кто-то из красноармейцев.
– Автоматы вам для чего дадены? – пробурчал Степан Егорович.
– Всё! – оборвал начавшуюся было перепалку сержант Никонов. – План Михаила принимается. За работу.
К полудню мешки перетащили с машины на машину, развернулись и, попрощавшись с Соколовскими мужиками, потихоньку двинулись по просеке к шоссе. У самого выезда раскидали кучу хвороста и с трудом выбрались на грунтовку. Перегруженные машины шли тяжело, надрывно урча. Красноармейцы разместились в кабинах по три человека, и лишь Серёга с пулеметом и рядовой Молоканов расположились на мешках с хлебом.
Ехали, не встречая ни машин, ни людей. Через двадцать километров Михаил скомандовал поворот на лесную дорогу. По ней тоже проехали без проблем. Но как только выехали на шоссе, ведущее к соседнему райцентру, начались проблемы. Вначале у одного из автомобилей спустило переднее колесо. Пока его меняли на еле дышащую запаску, по ходу движения скопилась приличная очередь. Водители нервничали, время от времени гудели… Подъехал патруль на бронетранспортере. Начальник патруля, хотя ни слова не знал по-русски, понял, в чем дело, и поехал назад, успокаивая торопящихся водителей. Наконец колесо поставили, и колонна тронулась. В месте, где дорога становилась шире, грузовики с хлебом встали, пропуская позади идущих. И только когда в тылу колонны не осталось машин, двинулись дальше.
Проехали не больше пяти километров, как колонну начал нагонять бронетранспортер патруля. Обогнав первый грузовик, он остановился. Из кабины вышел все тот же начальник патруля и, подойдя к ближайшей машине в сопровождении одного из патрульных, что-то потребовал – видимо, документы. Сержант Никонов спрыгнул на землю, приблизился к офицеру и полез за пазуху, будто что-то там ища. Вдруг он прыгнул на офицера, сбив его с ног. Это послужило сигналом для Сергея, который тут же нажал на спуск пулемета.
Мишка сидел в кабине первой машины вместе с водителем и сержантом, и, когда Никонов выпрыгнул из машины, он передернул затвор автомата и приготовился к стрельбе. Мальчишка открыл огонь одновременно с Сергеем и, уложив патрульного, который стоял рядом с офицером, перенес огонь на начальника патруля. Тот оказался намного здоровее и проворнее сержанта и сумел ударить последнего кулаком по голове, но подняться немцу было не суждено. Мишка очередью буквально пригвоздил его к полотну дороги.
Все произошло настолько неожиданно, что фашисты оторопели, и это дало возможность обойтись без потерь.
И опять повезло: ни впереди, ни позади транспорта не было.
– Попов! – скомандовал одному из подчиненных Никонов, еще не до конца пришедший в себя после схватки с офицером. – Быстро в кабину бронетранспортера – проедешь метров пятьсот. Там я видел съезд. Загони машину в лес, спрячь – может, пригодится… И бегом возвращайся.
– А что с этими делать? – кивнул рядовой на тела фашистов, находящиеся в бронетранспортере.
– Выбрось где-нибудь по пути в лесу. Только быстро. Время дорого! По машинам! – скомандовал сержант. – Быть готовыми к началу движения! Ждем только Попова. – И, усевшись в кабину, глухо произнес, обращаясь к Мишке: – Я тебе, Михаил Иванович, жизнью обязан. Спасибо!
– Да чего там… – скромно произнес мальчишка, но ему было приятно.
Часа полтора ехали без остановок.
– Скоро съезжать, – предупредил Мишка, поразив еще раз сержанта своей внимательностью.
– Как ты узнаёшь? Ведь район чужой и местность неизвестная!
– Всё просто: когда мы шли первый раз на Стекольный, я приметил вон ту березу со сломанной верхушкой. От нее метров за сто проходит вырубка, там и свернем.
Так и сделали. По вырубке проехали метров сто, не более. Далее двигаться было рискованно: в нескольких местах дорогу, промятую гусеницами тракторов, вытягивавших хлысты к погрузочной площадке, перегораживали стволы деревьев.
– Всё. Приехали. Нам до Стекольного отсюда еще далековато, но все равно две трети пройдено, – облегченно вздохнул Мишка.
Загнав грузовики под деревья, Никонов скомандовал привал. Усевшись рядом с Мишкой на ствол поваленного дерева, сержант спросил:
– Ты, Михаил, чем думаешь заняться, когда вернемся?
– Дел много, Иван Фёдорович… Надо стекло искать, чтобы в домах не дуло, печи перекладывать, пока заморозки не ударили… Да и соль добывать. Соль – первое дело!
– Откуда
