и люди успокоятся, они увидят… увидят…
— Свиной пятачок, — резко закончила Зена. Ниона и Габриэль вздрогнули. — Я знаю о деревенской жизни больше, чем ты думаешь. Некоторое время люди будут оборачиваться и сплетничать, и все же в таком тесном кругу никогда не бывает настоящей вражды. Габриэль оживилась и расправила плечи:
— Ниона, Зена совершенно права. Я сама выросла в деревеньке чуть побольше этой, но они все одинаковы. Посев, прополка, сбор урожая; каждый день надо чистить лошадей и доить коз; люди рождаются и умирают; приходит лихорадка и уносит полдеревни; портится погода, нападают враги, начинается паника… И если что-то происходит — ну, как с моим дядей: его придавило дерево, и после этого он не смог ходить, только переползал потихоньку с места на место… — Габриэль моргнула, вспомнила, что собственно хотела сказать, и вернулась к теме: — Конечно, об этом долго говорили. Но никто не оскорблял дядю в глаза, ему сочувствовали и помогали. Все знали, что нам еще жить и жить вместе! Люди в деревне нуждаются друг в друге. Кто знает, с кем случится несчастье в следующий раз!
Ниона молча смотрела на нее, горестно сжав губы. Габриэль повела плечами и попыталась улыбнуться:
— Разумеется, это всего лишь мое мнение, но… Если ты не можешь ничего изменить, стоит ли печалиться? Слезами горю не поможешь, и пятачок от них не исчезнет.
Ниона тяжело вздохнула и обернулась навстречу выходившей из хижины знахарке.
Это была молодая женщина с легкой мальчишеской фигуркой и аккуратными косичками. На затылке волосы связывал простой кожаный ремешок. Покачав головой, она сказала:
— Я сделала, что могла, чтобы утешить твою маму, Ниона, но против колдовства я бессильна.
— Спасибо, — рассеянно ответила женщина.
— Ступай домой, — столь же невозмутимо велела ей Знахарка. — Возьми детей и иди домой, Ниона. Почаще улыбайся отцу и, если сможешь, от души, — Ниона что-то проворчала про себя, повернулась к ним спиной и застыла на пороге. — Давай-давай, заходи! — Ниона скрылась внутри. Знахарка взглянула на Габриэль и переключила внимание на Зену.
— Вы уверены, что это колдовство? — спросила воительница. — Или это просто ваша догадка?
— Свиной пятачок не вырастет, если съесть поганку или отравиться моллюском, — она перевела взгляд на Габриэль, удивленно смотревшую на нее. — Слушаю?
— Ой, извините, я не хотела на вас так смотреть! — смутилась девушка. — Просто я подумала, что для знахарки и повитухи вы слишком молоды.
— Ребятишки доверяют тем, кто помладше, — сухо ответила Женщина. Габриэль не знала, рассмеяться ей или обидеться, и наконец решила рассмеяться. Мгновение спустя знахарка тоже улыбнулась. — Простите, я всегда принимаю такие слова близко к сердцу. Моя бабка — единственная целительница на все окрестные села. Она передала бы тайны моей матери, если б та не была абсолютно бездарна. Пришлось учиться мне, — женщина подала руку: — Эпикаста, рада познакомиться.
— Я тоже, — Габриэль пожала протянутую ладонь.
— Я вас знаю. Ночь мне пришлось провести в Илиане — там были трудные роды. Очень мило с вашей сто-роны разделаться с местными головорезами. Прими мою благодарность, воительница!
— Не за что, — сдержанно ответила Зена. — Юмаюс ничего не рассказывал?
— Говорил кое-что, — отозвалась знахарка. — Такого я еще не слышала: чтобы мужчины превращались в свиней! Впрочем, мир — удивительная штука.
— Мне нужно с ним поговорить. Можно?
— Конечно. Ему это ничуть не повредит.
— Вот и хорошо. Габриэль, я пойду к Юмаюсу, а ты пока потолкуй с целительницей о травах.
— О травах? — непонимающе переспросила девушка, приподняв брови. — Ах да, вспомнила, о волшебных травах. Эпикаста, у тебя найдется минутка выпить вина? — На пути к постоялому двору Габриэль болтала без умолку и возбужденно размахивала руками. Молодая целительница смотрела на нее слегка отстранение. Так делали все, кто впервые имел дело с Габриэль. Зена проводила подругу улыбкой и вошла в дом.
Изифь спала, неудобно прислонив голову к стене. Юмаюс лежал у нее на плече, но как только воительница приблизилась к постели, осторожно высвободился из объятий жены и сел.
— Прости, что помешала. Я зайду попозже.
— Нет, — мужчина с усилием встал, прошелся по комнате и опустился на низкую скамью у стены. — Бедняжке надо поспать, — произнес он, бросив на Изифь нежный взгляд. — Сядь здесь, так мы ее не разбудим. Бедная, бедная Изи! Нелегко ей сейчас приходится. Она сказала, что ты избавила нас от банды головорезов. Спасибо!
— Эта банда не единственная, — ответила Зена, усаживаясь на другой Конец скамьи и поворачиваясь так, чтобы видеть не только лицо Юмаюса, но и вход в хижину.
— Знаю. Они не оставят нас в покое, пока не вернется царь. Если он вообще вернется, — Юмаюс остановился, потрогал пятачок и поморщился. — Сделать бы что-нибудь с этой штукой! Надо помочь нашим мужчинам…
и женщинам.
— Мы попробуем, — сказала воительница. — У моей подруги есть пара ценных мыслей. Мы догадались, что за странная Женщина была на поляне и как расколдовать твоих товарищей, но нам нужно ее найти. Ты проводишь нас туда, где видел ее в прошлый раз? — Хозяин сделался бледным, несмотря на загар; в глазах его отразился страх. Зене пришлось направить его мысли в нужное русло: — Что, если, заколдовав всех взрослых мужчин, она примется за мальчиков, а потом и за женщин? Неужели твой сын заслужил эту участь? А твоя внучка?
Юмаюс молчал так долго, что Зена испугалась, не обиделся ли он. Конечно, это не имело большого значения: Кто-то должен показать ей поляну, и это мог сделать только Юмаюс. Тишину нарушало лишь уютное посапывание, доносившееся с кровати, да крики играющих во дворе мальчишек. Наконец хозяин со вздохом кивнул:
— Нет, конечно, этого я для них не хочу. Да и кто хочет? Только ведь волшебницы там не будет, воительница…
— Может, и не будет, — ответила Зена, — может, даже ее следов не останется, на то она и волшебница. Зато свиней я наверняка выслежу, — бесстрастно закончила она. — Юмаюс с любопытством взглянул на нее, но только кивнул в ответ. Зена поднялась и вышла из хижины.
Шагая по задворкам постоялого двора, воительница мрачно бормотала: «Пасла я свиней у моей матери. Еще с косичками тогда бегала. Не выношу свиней! — этого ей показалось мало. — Терпеть их не могу!»
Она миновала высохший ручей и вышла в поле. В этот час оно пустовало. Борозды щетинились короткими стеблями сжатой пшеницы. Скоро их уничтожат волы и козы, а потом жители примутся готовить поле к новому севу. Зена пробралась по жнивью, вскарабкалась на груду камней и устремила взгляд к морю и узкому серпу песчаного побережья.
Уже на три дня они с Габриэль задергались в этой
