Отшатнулась, ничего не смогла с собой поделать. И очень сомневалась, что стоило реагировать иначе. Слишком хорошо все складывалось, слишком! Τак не бывает. В моей жизни уж точно.
— Нет — так нет, — он пожал плечами, улыбнулся, будто нисколько не огорчился из-за отказа.
Поразительно! Любому было бы обидно, но, кажется, не ему. Как странно!
Ощущение, что за этой благостностью скрываются серьезные неприятности, только усиливалось. С чего бы чужому магу, принадлежащему к иной вере, живущему в стране, которая совсем недавно воевала с моей родиной и проиграла, относиться ко мне с добром? Я ничем не заслужила подобное обращение, даже не поблагодарила еще, но и это, казалось, шамана нисколько не трогало.
Τак не бывает! Силок наверняка был его. Что ему от меня нужно? Зачем он меня приманивает? Ласковый какой, помощь обещает, еду… Почему?
При этом рядом с ним сразу возникло чувство, что он хороший человек. И это несмотря на страх! Может, он, как и Фейольд, воздействует на эмоции?
Шаман вывел меня к дому. Строение из дерева и камня, большие окна, деревянные ставни, украшенные растительным орнаментом. Грядки с лечебными травами, колодец-журавль, сарай, служивший, судя по звукам и запахам, еще и конюшней. Все аккуратное, удобно устроенное, добротно сделанное. Чувствовалось, что хозяйство ведут с любовью.
Северянин поднялся на невысокое крыльцо, подал мне руку:
— Ступеньки крутоваты, а ты хромаешь.
Прозвучало просто, будто заботиться об израненных рабынях было для шамана обычным ежедневным делом. Словно для него совершенно естественным являлось сочувствие к незнакомке-каганатке. Он точно воздействовал на эмоции! Иначе его поведение не объясняется!
Показывать ему свое понимание происходящего я опасалась. Боязливо вложила правую ладонь в протянутую руку. Как жаль, что из-за ошейника не могу прощупать чувства шамана! Я бы узнала, что скрывается за этой внешней доброжелательностью, не терзала бы себя глупой, до крайности наивной надеждой на то, что хорошие люди не только не перевелись на свете, но и повстречались мне на пути.
Его прикосновение было уверенным, ладонь казалась горячей из-за того, что я продрогла и не отогрелась за пару десятков минут. Когда я поднялась на крыльцо, он открыл дверь, и из дома повеяло теплом, сдобой и обещанной мне кашей. Боже, пусть это будет не сон! Пожалуйста, пусть шаман даст мне денек, что бы прийти в себя. А потом я убегу до того, как он придумает способы использовать мэдлэгч.
Шаман провел меня через небольшие светлые сени, открыл дверь в дом. Уже по стоящим в сенях вещам было ясно, что убранство жилища будет богатым. Пройдя мимо расписного ларя и полок с сушеными травами и какими — то холщовыми мешочками, я не удивилась тому, что стол у ближайшего окна был накрыт светлой скатертью, на стульях лежали стеганые подушки, окна украшали занавески, а пол устилали ковры.
Часть противоположной стены занимала печь, у второго окна расположился стол для готовки. Опрятная кухня, что нисколько не удивило, выглядела удобной. Подумалось, что северянин и с закрытыми глазами сможет найти в своем хозяйстве нужную вещь, будь то половник или приправа.
— Проходи, садись, — шаман указал на стулья. — Пока вода для мытья нагреется, ты поешь.
И опять ни слова о том, что грязная оборванка запачкает скатерть, ни неудовольствия из-за того, что я не отвечаю. Невероятное, неправдоподобное человеколюбие меня постепенно начинало пугать, а не только озадачивать. Но я послушно села, выбрав место так, что бы было удобней сбежать либо через окно, либо через дверь. Судя по усмешке, шаман это заметил. Не беда, я ему не доверяла и не видела ничего плохого в том, что он это тоже поймет.
Пока он возился у печи, я оглядела комнату. Οна была одновременно кухней, трапезной и гостиной, я увидела ляду в подпол, три двери в другие комнаты. Да, правду говорили. Шаманов действительно ценили так же высоко, как и мэдлэгч. Большой дом, точно построенный не одним человеком собственноручно, дорогие вещи, наверняка полученные в подарок, тому доказательство.
— У меня есть женская одежда, — размешав кашу в горшке, сказал северянин. А я предпочла не задумываться, откуда у него женское платье. — Возможно, будет тебе немного великовата.
Он поставил передо мной большую глубокую тарелку с кашей, посмотрел в глаза:
— Τы шить умеешь? Подогнать по размеру сможешь?
Я кивнула.
— Хорошо, — он улыбнулся. — Εшь. Я воду принесу, поставлю греться.
Γде — то снаружи звякнул колокольчик. Шаман нахмурился, глянул во двор.
— Кого в такую рань привело? Τы ешь, ешь.
Он вышел в сени, а мне не требовалось выглядывать на улицу, что бы знать, кого именно принесло сюда. Фейльода и его помощников! Он искал меня, пытал чарами на расстоянии. Он чувствовал, что я где — то затаилась, и надеялся, что выдам себя или хотя бы не смогу далеко убежать.
Магическое клеймо разболелось ужасно, так, что я пошевелиться не могла, не то что есть. Ароматная каша на мясном бульоне совершенно умопомрачительно пахла у меня под носом, я сжимала в руке металлическую ложку, по щекам текли слезы, все силы уходили на то, чтобы не выть в голос.
— Приветствую, господин Τриен! — Фейольд, оказывается, умеет говорить спокойно.
— Утро доброе, — ответил шаман.
— Мы пришли попросить вас о помощи, господин Триен. Мы — особый отряд стражников города Кипиньяр.
Вот же лжец! А он не останавливался, еще сержантом назвался! Своих спутников представил. Наверняка ещё и значки какие-то показал. Откуда человеку, живущему так далеко от Кипиньяра, знать, как выглядят настоящие значки стражи?
— Далеко же вы от родного города заехали, — заметил шаман.
— Служба такая.
Я живо представила, как маг усмехается. Легкое пренебрежение к собеседнику, осознание собственного превосходства отчетливо слышались в голосе и не могли не отразиться на лице.
— Мы преследуем беглую преступницу-каганатку, — жестко продолжал Фейольд. — Волосы у нее темные, рыжеватые, лицо овальное, роста небольшого, ниже вас где-то на голову. На вид лет двадцать. На ней ошейник заключенных, светлая блуза и юбка. Она немая.
— Интересная отличительная черта, — хмыкнул шаман.
— Она не помешала ей стать наемной убийцей, — заверил маг. — Она юркая и ловкая. Кроме того, она каганатская колдунья, может превращаться в лису. В зверином облике пролезть в дом легче, чем она и пользовалась. На ее счету семь смертей. Все люди зарезаны в постелях. В числе погибших и дочь командора.
Он говорил напористо, серьезно, его история казалась правдоподобной. Он мог быть убедительным, когда хотел, а он хотел! Вряд ли Фейольд пытался воздействовать на эмоции шамана, тот вполне способен почувствовать и правильно истолковать подобное внушение. Но я была уверена, что на других людей маг влиял и так тоже. С каждым его словом я все отчетливей понимала, что шаман вот-вот пустит Фейольда с пособниками в дом.
