видно, ее любил. И сноха полюбила и внуки. Сергей в большие инженеры выходил на заводе. Когда он умер, Аграфена Егоровна думала, что ослепнет от тайных слез по ночам, — днем при внуках и снохе она не позволяла себе плакать.
Глава 7
Данила Седов сказал Екатерине правду, когда она звонила ему с вокзала: станки ее не простаивали, на них работала Полякова.
Обрадованная и удивленная, встретила ее Нина дома.
— Где ты так долго пропадала? Рассказывай, проводила? Я исстрадалась вся, жива ли уж?
— Чуть сама не уехала, такая посадка трудная, — сказала Катя. — Ну, а ты, я слыхала, молодец?
— И не спрашивай, Катюша, — бегала от станка к станку, высунув язык. Так устала, так устала, что и усталости теперь не чувствую. А Седов-то, ты знаешь, заместителем Квашенникова назначен. Замначцеха — поднимай выше! Но стоило бы тебе посмотреть, что творилось вчера с теткой Лизаветой, — с тем же возбуждением продолжала Нина, — каждое мое кольцо собственноручно проверяла. Не верю, говорит, тебе. Другому бы поверила, а мне, значит, веры нет… Ладно, я терпела. Но спрашиваю ее: что, тетя Лиза, с прохладцей я работаю? Будешь на меня теперь жаловаться Кате?
Нина гладила на столе спецовку.
Она была в полинявшем халатике и в стоптанных домашних тапочках. И тем виднее проглядывала ее красота: стройность фигуры, ослепительный цвет лица, на который ничто не действовало: ни скудные обеды по талонам, ни урезанный сон.
Нина позаботилась, истопила печку утром, что с ней не часто случалось, и в комнате было тепло. Потягиваясь и позевывая, Катя, прежде чем лечь поспать перед работой, преувеличенно ахая от удовольствия, — подружка любила, когда ее хвалили, — принялась обливаться водой над тазом у раскалившейся печки.
Два часа Катя проспала, как одну минуту. Нина опять приятно удивила ее: на керосинке в кухне жарилась картошка с луком, благоухая на всю квартиру.
На улице косыми нитями висел дождь пополам со снегом, превращая немощеные дороги в кисель, — того гляди поскользнешься. А там, где ближе к заводу начинался тротуар, на него понатаскали столько грязи, что не различишь асфальта.
Большой листок-«молния» у входа в цех остановил Катю. Крупными буквами несколько раз упоминалось имя Нины Поляковой. Ее сравнивали с фронтовиком. Ведь если у орудийного расчета выбывает один человек, его тут же заменяет второй номер.
«Так поступила и Нина Полякова, подменив Ермолову. Трудно ей было? Трудно. Но станочница справилась».
«Ого, так вот, стало быть, как дело-то обернулось!» — удивилась Катя и ускорила шаг. Подруга уже хозяйничала у станков, счищая крючком стружку со шпинделей.
— Ошиблась я в тебе, Нинуля, ты уж не сердись! Лишнее молола, упрекая в лени, в эгоизме… — прямодушно выпалила Катя.
— Перестань, глупости, не нам с тобой считаться! — остановила ее Нина и подумала: «Дружок ты мой самый лучший и самый строгий!»
Они постояли, улыбаясь, глядя друг на друга с той, всегда живущей в них скрытой нежностью сестер, связанных крепкой дружбой.
Катя заговорила первая.
— Ну, мне определяться надо. Заграбастала мои станки…
Тетя Лиза стояла в это время у инструментальной кладовой в окружении ходоков по разным цеховым нуждам. У Кати засосало под ложечкой: ждать — не дождаться! И она окликнула мастера.
— Тетя Лиза, я без работы болтаюсь, такое положение…
Полное лицо мастера расплылось в улыбке.
— В знаменитости наша Нина выходит. Сильна девка! Станочки я тебе рядом отведу. Ох, ох, кажинный день забирают от нас мужиков, — и повела Катю за собой. Наладчик был у станков, но в пальто, а не в спецовке, зашел прощаться с цехом.
— Удачи тебе, парень, и чтобы грудь в крестах. Вернешься с войны, любая краля перед тобой не устоит, выбирай, какая приглянется! — похлопывая по плечу, напутствовала тетя Лиза новобранца.
— Да я уж обкрученный, Елизавета Силовна, — возразил наладчик. — Два месяца назад расписался. Свою, деревенскую взял.
Вагонова расцеловалась с ним; Катя пожала руку.
— Ну с богом, защитник ты наш, живого ждем! — тетя Лиза стояла рядом с Катей, и, пригорюнившись, обе глядели, как уходил из цеха невысокий, неказистый паренек в не по росту длинном пальто. Если бы в самом деле существовали чудодейственной силы слова: что пожелаешь человеку, то у него и сбудется!
Очнувшись, Вагонова схватилась за голову.
— Ответь мне, с кем я план выполнять буду? Да ты против того молодца ни бе, ни ме, ни кукареку, — слезливо добавила она. — Самого простейшего резца не осилишь сменить…
— Ничего, не боги горшки обжигают, — обиженно возразила Катя, подбирая волосы под платок. — Научусь, раз нужно, умела когда-то.
На новых станках Кате все показалось иным, нежели на ее прежних: скорость, как бешеная; шпинделя с поковками крутятся — в глазах кружки одни; резцы, будто хищники, с размаху вгрызаются в металл. Она работала на четырехшпиндельных, а эти — шести, кольца делают меньше объемом, отсюда и скорость выше и резцов уйма.
Катя еле успевала относить кольца контролеру. Спасибо бывшему наладчику — станки добротно ухожены, хоть и большая скорость, а резцы на диво выносливы.
Присмотревшись, Катя поняла, что дело тут в трубочках с эмульсией, прикрепленных так, что жидкость падала точь-в-точь туда, где создавалась самая высокая температура. И все-таки не вечно же будут стоять резцы, вон и стружка из-под них выходит опаленно-сизая — тупеют работяги, и кольца каждую минуту грозят перешагнуть за пределы допуска. Контролер начеку, от Катиных шестишпиндельных далеко не отходит, — как бы браку не наточила!
Тетя Лиза по-прежнему носилась по цеху в хлопотах, толстая фигура ее с противогазом через плечо мелькала то тут, то там. Рвали мастера на части. Везде чего-нибудь не хватало: из кузницы приходилось буквально выколачивать еще не остывшие поковки.
Катя не упускала мастера из виду, чтобы вовремя позвать ее, — раз не обеспечили наладчиком, пусть хоть она поможет!
Показался Седов на лестнице; спецовка на нем прямо как на вешалке болталась — до того похудел парень, темные брови сдвинуты, в уголке рта погасшая самокрутка. Всегда он теперь нелюдимый, мрачный.
«Доконала его Полякова!» — говорили в цехе.
Катя метнулась к нему со всех ног.
— Даня, помоги, будь добр, станки из строя выходят.
Он безучастно повернул за ней, замерил у контролера последние кольца: было самое время вмешаться наладчику.
Катя благоговейно подавала ему ключи: то один, то другой. Данила старался не заслонять собой резцы, пусть Катя смотрит, как он меняет их. Он проделывал это молниеносно. Екатерина только глазами хлопала. Ну где тут научиться, — и впадала в уныние.
Проплыла мимо станков Вагонова, стрельнула в Катю карим глазом: «Молодчина, мол, деваха, не теряешься. Ишь, какого умельца
