и все, а вы боялись.
Она издевается?
Впрочем, финал может и красивый, гладкий, только вот, радости не испытываю.
Лишь дикий дискомфорт, особенно в области паха. А еще страстное желание… кого — нибудь ударить. Кого — нибудь конкретного.
— Нужно маслом смазать, тогда раздражения не будет и вам станет легче, — сквозь шум в голове слышу голос мастера.
— Я сам смажу, идите передохните.
— Вы, но вы, — приоткрываю глаза, замечая, как Тимур сует ей красную купюру.
— Погодите, а девушка не против?
— Оксана, кивни и отпустим женщину отдохнуть.
Да пусть уйдет, чтобы я высказала все, что горит в горле самыми нелицеприятными словами.
Я киваю женщине, а она, вздохнув, помотав головой в знак недовольства просто покидает тесную комнату, оставляя нас наедине
— Придурок! Я желаю, чтобы ты сам это пережил.
— А ты видела у меня там волосы?
— Что? Я не смотрела, — хриплю, когда он встает между моих ног. Я тут же их сжимаю. Он что, реально собрался меня смазывать? Там?! — Тимур, может не надо. Мне вроде уже легче.
— Зато хреново мне. Ты же не могла спокойно полежать.
— Но я тебя не звала!
— А все. Виновата ты, а мне пришлось пережить почти роды, пока ты кряхтела и рыдала. Теперь ты просто обязана помочь мне расслабиться.
— Ты просто… И что в твоем понимании, расслабиться? Очередной выстрел из твоей пушки в глаз?
Тимур скалится, стискиваю пальцами мою лодыжку, до судорог внизу живота. Ну что это такое, почему у меня ощущение, что под его взглядом я фитиль бомбы, которая вот-вот взорвет тут все вокруг.
— Сейчас подрочу на твою чудесную обновленную кисулю, пульну на твои охуенные сиськи и станет гораздо легче. Нам обоим.
— Ты, шутишь?! — как у него вообще язык поворачивается произносить такое пахабные слово! — Как это все поможет мне вернуть мужа? Мм?
— Оксан, ты должна спокойно воспринимать и слова про половые органы и тем более спокойно на них смотреть. А может быть даже облизываться.
— На все половые органы? Там просто на улице кот гулял…
Тимур вдруг смеется, шлепает меня по бедру, до горячего ожога.
— Если ты думаешь, что, смеша меня ты избежишь моей помощи, то заблуждаешься. Вот снимает муж штаны, ты должна не краснеть и отворачиваться, словно там «Ужасы мордора»
— Думаешь там так же все красиво как у тебя в «Шире»?
Тимур снова скалится, берет в одну руку масло. Смех не помогает. Отвлечься на сагу известного писателя тоже. Даже мысленно. Все мои мысли, все мои чувства обострены и сосредоточены на крупной ладони Тимура, которая скользит теперь уже по гладкой ноге.
Я сглатываю сладкую слюну, смотря как другая ладонь накреняет баночку с маслом, которое медленной струйкой сливается вниз. Это… Завораживает.
Оно медленно стекает по тыльной стороне ладони, сквозь смуглые пальцы, контраст от которых вызывает ощущение падения. Меня качает на подвесном мосту над бурной, вспененной рекой. А Тимур не жалеет меня, только усиливает давление реки, продолжая двигаться все выше. Обнимает коленку, оставляя важный след и далее. До внутренней стороны бедра, которые я непроизвольно раздвигаю, затаивая дыхание.
Он же не станет? Вчера я сама, а я сегодня?
Он выливает вторую порцию масла на другую ногу, а мне выть хочется. И страшно, что вот — вот мост перевернется и я полечу вниз. Вся боль, весь дискомфорт исчезли. Даже возмущение махнуло платочком. Осталось только тяга к чувствам, которые не должны накрывать уважаемую, пусть и преданную женщину в браке.
Мост переворачивается в тот момент, когда его обе руки на моих бедрах, когда пальцы приближаются к опасной границе. Я еще держусь за него, повисая в воздухе, но уже на грани грехопадения. Особенно когда наглые руки растягивают дрожащие ноги в сторону, окунаясь взглядом в запретное и неприличное женское естество. Хотя и надо признать, что не без удовольствия гладкое.
Я брилась лишь раз, кое — как, когда этого потребовали в роддоме. Но тогда я не смогла оценить результат, а теперь… Теперь результат оценивают пальцы обеих рук, раскатывающие масло по лобку, по складочкам, что они раздвигают.
Держусь одной рукой на веревках моста, чувствуя как колотится в горле сердце, как голова становится ватной, тяжелой, как слабеют пальцы…
А стоит Тимуру коснуться кончиками пальцев нервного комка.
Стоит только поднять глаза и посмотреть в его бурлящие в глазах воды…
Срываюсь вниз.
В бурную реку.
В оргазм, который накрывает с головой, топит, заставляя захлебываться. Я просто кричу с его ладонью на лице. Глотаю собственные слюни, содрогаясь от хлестких ударов воды, что по реке несет меня все дальше. Постепенно выносит на берег, где можно лежать и расслабляться.
Тимур так и находится сверху, часто дышит, шумно, рвано.
Одной рукой поглаживает мои еще гудящие криком губы, скользит ниже, сжимая тугие соски, ниже к подрагивающему мягкому животу, ниже к пульсирующей промежности.
Другой берется за свою ширинку. Я уже знаю, что увижу. Сейчас я хочу это увидеть, но раздается стук в дверь.
Мне словно за шиворот холодной воды наливают. Я тут же толкаю Тимура, сама ловко соскакивая и хватая собственные трусы. Господи, позорище! Зачем я вообще сюда пришла!
— Оксана, вам пора к мастеру. Состав уже впитался.
— Иду! Уже иду! — кричу, натягивая халата, бросая взгляд на Тимура, который пялиться в ответ. — Что?
— Ничего, просто вспомнил про желание. А судя по виду, ты уже довольна.
— Меня тут истязают. И не важно как! Как я могу быть довольна.
— Себе-то хоть не пизди, Оксан. Иди, а то подумают еще, что мы тут с тобой чем — то неприличным занимаемся, — поправляет своего змея в штанах, так и не успев его достать. — Иди, а то передумаю!
Тут же запахиваю халат и наконец покидаю комнату, в которой пережила одни из самых противоречивых эмоций в своей жизни.
Хотя рядом с Тимуром это уже становится нормой. Боль и удовольствие всегда бродят где — то рядом, заставляя менять взгляды на мир, а главное себя.
Глава 14
Глупо думать, что внешнее преображение что — то может исправить внутри. Но я все равно остаюсь сидеть и ждать, когда из обычной среднестатистической домохозяйки сделают королеву бала.
Наверное, муж первое время под впечатлением действительно останется рядом.
Будет делать комплименты, как когда — то давно, а потом может даже подарит букеты, какие дарил в первые месяц «отношений».
Отношений.
Я ведь даже не помню, когда они начались. Просто я жила возле Светы, которая приютила меня, убирала, стирала, ела их еду
