хочет — не надо.
И дело тут вовсе не в Херрман-Херманнзене… тьфу, да чего это я. Нет, определенно, все это избегание, кажется, не только необязательно, но даже вредно. Надо провести с ним ВиКо и успокоиться. Так и сделаю.
Вот расскажу Каро, что задумала, и она наверняка одобрит. Надо будет ей позвонить, а то мы после похода в сауну не связывались. Как-то там Каро, думаю, с ее подписчицами. Наверно, она много с ними общается, побольше, чем со мной. Если так, то я не сержусь. Надеюсь, общение с ними дает ей нужную моральную подпитку.
А мне ничего этого не надо. Я, оказывается, люблю смотреть на клены, если они не подходят слишком близко. Клены?.. Теперь они голые — не видно. Пусть будут клены, так даже интереснее. Люблю повспоминать, как пару месяцев назад тут можно было полакомиться ягодами тутовника, пусть наверно и не таким крупными и вкусными, как у меня на родине, в Узбекистане — мама рассказывала. Как хорошо просто вспомнить и никуда не ехать, не рваться подтверждать достоверность маминых воспоминаний.
Как хорошо быть с вами — вы ничего мне не навязываете и у меня не отнимаете ничего. Я будто часть вашего мира.
Много позже, изрядно нагулявшись, полуживая заваливаюсь в «мини». На полном серьезе чувствую, что сегодня совершила слияние с природой. Не помню, как добираюсь до дома и хватает ли у меня сил разуться.
Глубокой ночью просыпаюсь на диване — уснула с сотовым в руках. Не помню, что в нем искала — наверно, заснула, прежде чем смогла найти.
Мои мозги еще в полу-отключке и только медленно обретают вновь способность что-то там передвигать.
До меня доходит, что только что мне приснился «мой» сон: я снова на природе, но все гораздо ярче, краски насыщенней и гуще — и не ноя… декабрь. Если мне снится что-то, то, в основном, этот сон.
Люблю, когда благодаря этому сну все вокруг кажется мне необычайным, но гармоничным. Люблю, думаю и — тык-тык-тык… вернуться на страницу… — обнаруживаю, что перед сном, оказывается, заказала в интернет-магазине постельное белье в темно-бирюзовых тонах, с волчарой посредине.
* * *
На Новый Год мы пьем мартини. Вернее, не на Новый Год, а после. Уже третье, с Новым Годом… И не пьем, а едим. И не мы, а только Рози, а я взяла себе «огненного дракона». «Замаскированный» бариста приносит мне новогоднее мороженое, а с ним — отчаянно-синий шотик, который поджигает в отдельной рюмочке. Я показываю ему с благосклонной улыбкой, что впечатлена, но ему, по-моему, гораздо важнее одобрение Рози.
Рози пробует и тоже показывает, что она под кайфом.
— Слушай, конфе-ет, а ты не делилась… — тянет она не укоризненно, а нежно, побуждая попробовать ее «мартини-дрим».
— Чем не делилась? — послушно пробую из ложечки, поднесенной к моим губам.
Ума не приложу, для чего именно мартини понадобилось добавлять в мороженое, но это вкусно.
— Йонасом.
— Нечем делиться.
— Ни фигасе. Да он вокруг тебя, как… А ты вся такая, прям… И че — совсем-совсем ни-ни?..
— Не знаю. Попозже, может.
Мысль эта больше не кажется мне дикой. Не кажется диким, что он звонил по видео из своего мини-отпуска, поздравил с Новым Годом, а потом долго-сладко докапывался.
Наконец, не кажется диким, что из этого самого своего мини-отпуска Йонас возвращается «полон сил» и энергии.
В Новом Году он первым делом заваливает ко мне, жадно поглощает подробности митинга, которые, впрочем, я тогда сходу запротоколировала и распространила кому надо. Но он жаждет услышать все от меня.
— Так ты был в курсе, что у ЭфЭм задница зачесалась?.. — наезжаю на него я. — Они рассматривают вариант альтернативной системы отопления. Боятся разрешение не получить.
— Ну, не то, чтобы в курсе, но слышал про это…
— Тогда за тобой должок, — говорю ему сухо. — Надо делиться такой информацией заранее, чтобы не приходилось потом импровизировать.
Хоть мне это вообще-то не в первой.
Да и Йонас искренне сожалеет, что накосячил:
— Спасибо тебе, что разрулила… Меня прет от осознания, что я тебе должен. Готов вернуть в любое время. С процентами.
И в довершении как-то очень уж чувственно целует меня в обе щеки.
… «детка» — так и хочется добавить мне за него, но я говорю:
— Ниче.
То ли уяснил он «правила», то ли настрой у него после отпуска переменился — Йонас снова весь в работе. Глядишь, позабудет о своей увлеченности и мне не придется с ним разбираться. Так что «может быть», а может быть и нет…
— Так как прошел митинг? — допытывается Рози, откашливая мартини из мечты — или мечту из мартини. Ненормальные мы с ней, конечно — всю зиму мороженое лопать, но, судя по посещенности ДольчеФреддо, не одни такие.
— Ниче. О‘кей, — пожимаю плечами я.
— Он был?
— Да.
— И как?
— Никак.
* * *
«Никак» — так и подумала перед Новым Годом, когда на ВиКо с эфэмовцами в одном из окошек передо мной появился Рик.
Поначалу я даже не узнала его. Не то чтобы его уродовала видеосвязь — просто непривычно было с ним так общаться. А может, я в общем от него отвыкла.
Долго размышлять не пришлось — подключившиеся эфэмовцы обрадовались мне, приятно, мол, вновь видеть меня в проекте, и тут же вывалили на меня свою новую запару:
— А то ты ж, наверно, наслышана, Кати, у нас разговоры поползли: если нашу «зеленую» мэра переизберут, сенат все-таки отшибет наш проект.
За то, что запланированная у них система отопления недостаточно «зеленая».
— Да-да, — сходу нашлась я, — поэтому нас на этом совещании сегодня чуток побольше. Знакомьтесь: наш спец по «зеленым» энергосистемам.
На самом деле Йонас мне ничего про это не говорил, а наш «спец» в тот день оказался на ВиКо так же случайно, как и я — замещал кого-то. Но на то меня и зовут супер-девочкой…
Пока они там занимались групповым виртуальным хэнд-шейкингом, я быстренько поделилась графиком на своем экране, «исчезнув» сама, и мы начали обсуждать планирование. Может, Рик меня толком и рассмотреть-то не успел. Держались мы с ним нейтральней некуда, пошучивала я только с другими.
Наши обсуждали с ним составление подрядов, заручались его одобрением. Говорил он немного, но по существу, а голос его по ВиКо звучал на удивление обычно — или это я сосредоточилась на сказанном, записывала, заносила в график и мне недосуг было прислушиваться. Затем наши с него переключились на следующего эфэмовца.
— Спасибо, — по завершении совещания я прекратила делиться экраном и «появилась», чтобы
