внешке, Корнеев попробовал бы по внутренней, а кто-нибудь ещё побоялся бы и отступил…
Самым же странным оказалось прописывать… самого себя. Так необычно было смотреть на экран и видеть строчки алгоритма вместо своего цифрового двойника — хотя технически это он и был. Мне ещё в начале разработки, когда стало известно о моём участии в проекте, намекнули, чтобы я не поддался соблазну сделать своего бота непобедимым, — в итоге все написанные мной алгоритмы проверял Костя. Но сейчас мне дали больше свободы, и главным было беспристрастно приглядеться к себе и оценить собственные тогдашние возможности. Специально приходилось оценивать шансы на ошибку и обдумывать, где же тогда был мой предел, делая скидку на чуть меньшую мощность болида. Ведь человек и отличается от робота тем, что не делает одно и то же дважды абсолютно одинаково; в этом наша сила и вместе с тем наша слабость.
От этих вот размышлений меня и оторвал звонок Кости.
— Привет. Не разбудил? — спросил «начальник».
— Да какой там — время детское… Что-то случилось?
Решительным тычком по сенсору ноута я закрыл IDE и развернулся на стуле спиной к столу. Взгляд сам собой зацепился за полку с кубками. Точнее, за обе: в прошлом году понадобилось приделать ещё одну — для призов из «трёшки».
— Ну… можно сказать и так. — Какое-то время Костя взволнованно дышал в трубку, потом продолжил: — Короче, нашим проектом заинтересовались. Серьёзно заинтересовались. Помнишь сумму, которую я показывал тебе, когда мы новеньких принимали? — Я машинально кивнул, но затем осознал, что собеседник всё равно этого не увидит. Впрочем, на мой ответ ему было глубоко фиолетово: — Так вот, прибавь к ней ещё один ноль. Представляешь, какой это жирный кусман?! Прям кусище! И это мы только начали — а когда доживём до релиза… а следом и до начала продаж… — В его голосе появились мечтательные нотки. — В общем, от таких предложений не отказываются.
— То есть ты сам уже всё решил и подписал соглашение? — уточнил я.
Настроение сразу испортилось.
— За кого ты меня принимаешь? Нет, конечно, — чуть обиженно отозвался Костя. — Сегодня поступило предложение, на завтра назначена встреча для предварительных переговоров… кстати — в том же бизнес-центре, где проходила презентация… которые вполне могут стать и окончательными, если удастся договориться. Будут, правда, более жёсткие условия по срокам релиза… но я уверен, мы справимся…
— Погоди-погоди… насколько жёсткие? — перебил его я.
Эта затея нравилась мне всё меньше и меньше.
— Ну… будет труднее сдвинуть в случае чего… — неуверенно произнёс айтишник, возомнивший себя бизнесменом. — Больше неустойки при неудаче… Ай, давай пока не будет об этом? Успели же мы к апрелю доделать мобильную? Значит, и здесь успеем. Если что, просто будем пахать в три смены…
— У меня вообще-то учёба и гонки, если ты не забыл, — напомнил я. — Тут бы на одну время выкроить.
— Мы что-нибудь придумаем, — произнёс как новую мантру Костя. — Кстати, смотрел трансляции с тобой… обидно, конечно, что всё так получилось.
— Ничего, впереди ещё девять этапов. Попробую отыграться.
— Ну давай, удачи тебе.
— Пока.
Я убрал телефон и вновь посмотрел на полки с трофеями. В крайние выходные призов должно было прибавиться… но нет, не срослось.
И самое отстойное, что виноват в этом был я сам.
Топлива в баке после второй гонки этапа ожидаемо не хватил она стандартную литровую пробу. Меня дисквалифицировали, и в итоге на нижнюю ступеньку подиума поднялась Лиза, отставшая от меня на несколько секунд.
Ну ладно, допустим, один раз так облажался. Даже команда взяла на себя часть вины за промах с заправкой.
Однако в дальнейшем похоронил я себя уже чисто своими силами.
Третью гонку я начинал с четвёртого места. Неплохая позиция, с неё при хорошем рывке можно в лидеры выйти, если растолкать всех к первому повороту.
Конечно же, я постарался так сделать. И у меня даже получилось — остальные зарубились друг с другом, занимая неоптимальные траектории. И целый круг я вновь вёл за собой пелотон, мечтая о первой в новом сезоне победе.
Но Айлотт с Эрикссоном сзади начали поддавливать; швед явно не хотел в командную тактику и всячески старался прорваться вперёд; а Каллум — сновать взять у него реванш после обидного второго места с поула.
В результате я занервничал… и ошибся. Стремясь оттянуть момент торможения перед третьим поворотом, я заблокировал передние шины и вылетел в гравий, как Айлотт двумя гонками ранее.
О, как я был зол… Но бомбить оставалось только на себя; никто другой меня не закапывал.
Ничего, следующим этапом будет Монца — одна из моих любимых трасс: «храм скорости», почти одни голые прямики. Самое то для педали в пол и умопомрачительных обгонов.
За мной даже оставили право набора очков для командного зачёта. Не, алло, даже так я в команде второй по силе: Кейван и Сато вообще не едут. Безусловно, меня всё же вызвали на базу «Мотопарка» в Ошерслебене для серьёзного разговора, где представитель РБ напомнил о моём статусе перспективного молодого таланта и последствиях возможного разочарования. Пришлось заверить, что скоро выйду на по-настоящему достойный уровень результатов.
И тут уж ничего не попишешь. Надо будет соответствовать.
…Из неприятных воспоминаний меня выдернул новый звонок. Я вновь достал телефон и посмотрел на экран, думая, что это Костя хочет ещё что-то уточнить.
Но высветившееся имя было совсем другим.
Мы не общались, наверное, около года — просто не было времени, постоянно находились какие-то важные дела, и в итоге мы друг о друге почти забыли. Но он, видимо, вспомнил.
— Здорово, Лёха! Сто лет не виделись!
— Привет, Миш. — В голосе бывшего соперника и товарища по гоночной программе слышалось веселье с толикой облегчения. — Я уж думал, ты спишь там.
— Да ё-моё, что ж вы все заладили-то… Как сам? Как вообще? Дай припомню: мы в последний раз говорили…
— …на первое мая в том году, когда были гонки в Сочи, — закончил за меня Алексей Корнеев. — Тогда это ты нас всех вызвонил с предложением собраться (хех, даже тех, кто участвовал) —
