Окинув ее беглым взглядом, Батлер признал про себя, что она хорошо перенесла напряжение судебного процесса. Ему припомнилась другая клиентка, чье лицо после суда стало старушечьим, а руки приобрели зеленовато-серый оттенок.
Джойс, хоть и не могла унять дрожь в руках, не выглядела ни постаревшей, ни безобразной. Большие серые глаза под черными ресницами неотступно следовали за Батлером. Тающие снежинки поблескивали в растрепанных черных волосах. Чувственный рот будоражил воображение адвоката, хотя он благоразумно старался его игнорировать.
— На самом деле вы не верите, что я невиновна? — внезапно спросила Джойс.
Батлер выглядел шокированным.
— Ну-ну! — укоризненно произнес он. — Вы не доверяете британскому правосудию?
— Я…
— Присяжные вас оправдали. Они поверили вам. Вы свободная женщина — свободная как ветер. Что еще вы хотите?
— Хотеть чего-то еще было бы неблагодарностью, не так ли? Я только…
Подали чай, и разговор прервался. На стол поставили две белые кружки с мутным варевом, похожим на помои. Тем временем Батлер потихоньку достал под столом бумажник, вытащил из него пятьдесят или шестьдесят фунтов и стиснул их в кулаке.
— Скажите, дорогая моя, — заговорил он, — каковы ваши планы на будущее?
— Не знаю. Я пока об этом не думала.
— Но вам понадобятся деньги. Конечно, наследство миссис Тейлор…
— Боюсь, я не смогу им воспользоваться. Мне станет мерещиться ее лицо, когда я буду тратить каждое пенни.
— Подобные чувства делают вам честь. Так что, если вы примете это… — его сжатый кулак скользнул через стол, — от друга, который с наилучшими намерениями…
Джойс неожиданно потеряла контроль над своими рефлексами. Ее локоть опрокинул белую кружку, и мутная жидкость потекла со стола на пол. Девушка смотрела на нее с ужасом, как будто совершила преступление.
— Я очень сожалею. Но, пожалуйста, не предлагайте мне деньги.
— Но, дорогая моя, это всего лишь…
— Прекратите! — крикнула Джойс, выйдя из себя.
— Прекратить что?
— Прекратите изображать ирландский акцент. Он присущ вам не больше, чем кокни[8]или ланкаширский. В суде вы не решались его использовать.
— Nolle prosequi.[9]Так-перетак! — крикнул попугай и стал точить клюв о прутья клетки.
Патрик Батлер чувствовал, как кровь приливает к голове. Небрежным искушающим движением он сунул деньги в скомканную газету рядом с рукой девушки.
— Я наблюдала за вами в суде, — продолжала Джойс. — Иногда я думала, что вы мне верите, а потом… Не знаю. Конечно, вы великолепный адвокат, но вы к тому же актер на романтических ролях. Вы постоянно играете.
Теперь у Батлера звенело в ушах.
— Вам это не кажется немного неблагодарным? — спросил он.
— Кажется, — ответила Джойс со слезами на глазах. — Но когда мы впервые встретились в тюрьме, вы сказали, что верите мне.
— Естественно!
— Потом вы говорили… что если мы хотим сохранить главную правду, то часто вынуждены лгать о мелочах. А позже возник вопрос о двери, хлопающей ночью…
— Я ни разу не слышал о двери, — честно признался Батлер, — пока Алиса Гриффитс не сказала об этом в суде.
— Но, мистер Батлер, никакая дверь ночью не хлопала! Это был один из больших ставней наверху. Я поднялась и закрепила его. А после первого дня процесса вы велели мне подтвердить это на свидетельском месте.
Озадаченный взгляд Джойс тщетно изучал лицо собеседника.
— Алиса и Билл Гриффитс — честные люди, — настаивала она. — Почему они лгали?
— Вы должны радоваться, что они это сделали, мисс Эллис. Это спасло вашу хорошенькую шейку.
— Значит, вы не верите в мою невиновность? И никогда не верили?
— Скажу вам то, что говорил Чарли Денему, — с беспощадной откровенностью отозвался Батлер. — Вы виновны, как сам дьявол. Почему бы не быть благоразумной и не признать это?
Казалось, он ударил ее по лицу. Последовала долгая пауза.
— Понятно, — пробормотала Джойс и облизнула пересохшие губы.
Медленно, поскольку у нее дрожали колени, она соскользнула со скамьи, встала снаружи кабинки, не глядя на Батлера, застегнула клеенчатый плащ, отошла на два шага и внезапно повернулась.
— Я преклонялась перед вами и всегда буду преклоняться. Но когда-нибудь — может быть, очень скоро — вы придете ко мне и скажете, что были не правы. — Ее голос стал пронзительным. — И, ради бога, не говорите, что вы никогда не ошибаетесь!
Джойс побежала к выходу.
Стеклянная дверь хлопнула. Попугай закричал снова. Сквозняк сбросил газету на скамью напротив Батлера. Банкноты упали на заляпанный кофе пол. Какое-то время Батлер не притрагивался к ним.
Черт бы побрал всех женщин, устраивающих сцены! Хотя Батлер и ощущал угрызения совести, он не мог понять Джойс. Отхлебнув мерзкий тепловатый чай, Батлер поставил чашку и собрал многострадальные купюры. Подняв голову, он увидел, что рядом с кабинкой стоит Чарлз Денем.
— Только не начинай! — огрызнулся Батлер.
— Не начинать что?
— Откуда я знаю? Ничего.
— Поздравляю с вердиктом. — Денем сел напротив.
— Незачем поздравлять. Я же говорил тебе, что так и будет.
Несмотря на спокойный голос, темные глаза Денема блестели, будто в зале суда, а ноздри раздувались.
— В суде я начал тебе рассказывать, что появились новые доказательства. Прошлой ночью, когда Джойс еще не освободили, кое-что произошло.
— Вот как? Что именно?
— Ты сказал, что не знаешь Люсию Реншо, которая вчера была на суде. А ты знаешь ее мужа, Дика Реншо?
— Никогда о нем не слышал. А я должен его знать?
— Мистер Реншо прошлой ночью был отравлен большой дозой сурьмы и умер в страшных мучениях около трех часов ночи. Вероятно, его отравил тот, кто убил миссис Тейлор.
Старый попугай закричал, суетясь в своей клетке. Патрик Батлер, который успел достать серебряный портсигар и щелкнуть зажигалкой, застыл, уставясь на Денема. Потом он погасил огонь.
— Тот, кто убил… Слушай, Чарли, Реншо тоже твои клиенты?
— Да, как и покойная миссис Тейлор.
— И Реншо тоже отравили! Полиция кого-то подозревает?
— Да. Саму Люсию Реншо. Должен признаться, — Денем отвел глаза, — что улики против нее достаточно веские. Вероятно, Люсию арестуют.
