— Твой автомобиль здесь? — спросил Денем.
— Да. Припаркован в ярдах тридцати от парадного входа на Олд-Бейли. — Батлер имел в виду улицу, а не здание. — При чем тут автомобиль?
— Скажу тебе позже. — Темные глаза Денема были неподвижны. — Ты проиграл дело.
— Хочешь пари, Чарли?
— Ты сфабриковал защиту, — настаивал Денем, — и старик Стоун это понял.
Пальцы Батлера сломали карандаш надвое.
— Тебя может заинтересовать, — сдержанно отозвался он, — что, за исключением двух пунктов, моя защита была честной, как…
— Не беспокойся, — прервал солиситор. — Учитывая то, что я только что услышал, у нас будут основания для успешной апелляции.
— Я никогда не подаю апелляцию, — заявил Батлер. — Никогда в ней не нуждался.
— Помоги тебе Бог, Пэт.
— Спасибо! — огрызнулся Батлер. — Предпочитаю рассчитывать на себя. Что за таинственные новости?
— Ты видел сегодняшние газеты? Или обратил вчера внимание на Люсию Реншо?
— Кто такая Люсия Реншо?.. О, ты имеешь в виду племянницу миссис Тейлор? Что с ней такое?
— Вчера она сидела на одном из мест корпорации позади тебя. А сегодня утром…
В зале внезапно наметилось оживление. Люди на зрительской галерее поднялись с мест. Секретарь суда прошел по помосту за креслом судьи и постучал в почти невидимую дверь в стенной панели. Дверь, ведущую в личную комнату судьи, открыл его клерк.
— Увидимся позже, — сказал Денем. — Жюри возвращается.
Зрители на галерее лихорадочно облизывали губы. Шаги присяжных приближались так долго, словно им следовало пройти полмили, чтобы собраться и сесть. Судья Стоунмен с отстраненным, как у йога, видом опустился в высокое кресло. Обвиняемая в полуобморочном состоянии застыла на скамье подсудимых лицом к судье.
Когда старшина присяжных поднялся, секретарь суда уже стоял.
— Члены жюри, вынесли ли вы вердикт?
— Да.
— Считаете вы обвиняемую Джойс Лесли Эллис виновной или невиновной в убийстве?
— Невиновной.
Вспышка аплодисментов, быстро стихших, смешалась со шлепками хлопьев мокрого снега по крыше. Патрик Батлер опустил голову, выдохнул со звуком, похожим на рыдание. Джойс Эллис покачнулась и чуть не упала.
— Это ваш единогласный вердикт?
— Да.
Судья Стоунмен сделал легкий жест.
— Пусть ее освободят из-под стражи, — сказал он.
Пристав зачитал список свидетелей, вызываемых завтра по очередному делу — еще одной трагедии. Судья поднялся. Остальные тоже. И тогда это произошло — неожиданно, как взрыв гранаты.
Патрик Батлер, королевский адвокат, не мог больше сдерживаться. Когда судья повернулся к двери своей личной комнаты, он словно преобразился. Его голос, полный торжества и презрения, прогремел на весь зал:
— Как вам это нравится, старая вы свинья?
Глава 5
Через двадцать минут Батлер, подняв воротник пальто, вышел из главного входа Центрального уголовного суда.
Он был усталым, раздраженным, но в то же время и торжествующим. Патрик Батлер высказал в адрес судьи Стоунмена, возможно, самые оскорбительные слова, какие когда-либо звучали в этих стенах, и ему было на это плевать.
В комнате, где его коллеги-адвокаты с помощью клерков вешали свои мантии в шкафы и складывали парики в кожаные коробки, никто не упоминал об этом инциденте. Они поздравляли Батлера с победой, причем некоторые — тоном более подходящим для похорон. Батлер улыбался в ответ. Конечно, его обращение к старому Стоуну не являлось неуважением к суду как к таковому, но все считали, что Стоун способен причинить ему крупные неприятности. Ну, пусть попробует!
Острые иглы оледеневшего снега хлестнули Батлеру в лицо, когда он вышел из здания. Улица под названием Олд-Бейли, спускавшаяся от Ньюгейт-стрит на севере к Флит-стрит на юге, сверкала при свете фонарей чернотой, как венецианский канал. Батлер спешил к своей машине, когда кто-то шагнул из тени дома.
— Мистер Батлер, — послышался голос Джойс Эллис.
Мысленно Батлер издал стон. Дело закончено! Он устал! Он…
— Я хочу поблагодарить вас, — сказала Джойс.
Посмотрев на нее, Батлер невольно был тронут. Поверх мешковатого костюма на ней был только клеенчатый плащ, раздуваемый ледяным ветром.
— Слушайте, вы же без пальто!
Джойс казалась удивленной.
— Без пальто?
— Черт возьми, у вас должно быть пальто! Нельзя ходить без пальто в такую погоду!
— Это не имеет значения, — отмахнулась Джойс, хотя ее глаза потеплели. — Мистер Батлер, вы обещали мне кое-что…
— Обещал, дорогая моя?
— Да. Я бы не стала вам напоминать, если бы это не было так важно для меня. Вы сказали, что если я буду давать показания так, как вы велели, то вы ответите мне после процесса на один вопрос. Пожалуйста, не уходите!
— Ну… тогда идите к моему автомобилю и устраивайтесь поудобнее.
— Нет! — Ее взгляд стал умоляющим. — Там мистер Денем. Он чудесный, но… я не хочу его слушать. Не могли бы мы пойти куда-нибудь и поговорить пять минут?
Батлер выругался — снова мысленно. Но добродушие одержало верх.
— Пошли, — согласился он.
На другой стороне улицы находилось небольшое кафе. До войны его кабинки со столиками, разделенные перегородками из полированного дуба, соперничали в диккенсовском уюте с гравюрами XVIII века, изображавшими старую Ньюгейтскую тюрьму.
Но когда Батлер открыл дверь, он увидел, что кафе стало грязным и неухоженным. Сзади горела единственная электрическая лампочка и кричал старый, полуслепой попугай, который, как говорили, походил на знаменитого судью, обучившего его латинским изречениям, а заодно и сквернословию.
Вдыхая запах сырости и засохших кофейных пятен, Батлер усадил свою спутницу за столик в кабинке и сел напротив. Один из недавних посетителей оставил скомканную газету, прислоненную к пустой, засиженной мухами сахарнице. Внимание Батлера привлек маленький заголовок:
ВОЛНА ОТРАВЛЕНИЙ
ИНТЕРВЬЮ С СУПЕРИНТЕНДЕНТОМ ХЭДЛИ
Попугай завопил снова. На фоне тусклого электрического света появился силуэт хозяина кафе, который вразвалку подошел к клиентам, с отвращением глядя на них.
— Два кофе, пожалуйста.
— Кофе нет, — буркнул хозяин, чьи глаза злорадно блеснули.
— Тогда чай.
Хозяин нехотя признал, что чай, вероятно, имеется, и заковылял прочь. Патрик Батлер посмотрел на Джойс.
— Ну, дорогая? — осведомился он так благодушно, как только мог.
