чуть переплатить, зато можно обойти сразу несколько лавок, подобрать именно те сапоги, какие по ноге. Суи даже несколько волновался — все же первые в его жизни сапоги! Снятые с мертвеца он не считал — и походить не довелось, и лежат далеко…
Потолкавшись чуть ли не пол-стражи и перемерив, наверное, дюжину дюжин пар, Суи все-таки обзавелся настоящим сокровищем! Нижняя часть — головка и задник из твердой бычьей кожи, голенище из парусины, пропитанной каким-то сложным составом — продавец закатывал глаза и цокал языком, рассказывая об ингредиентах. Выходило, что чуть ли не полдюжины Ловчих погибло, дабы сапожники получили все нужные. Зато сапог получался на диво легким, нога в нем не прела, и за день можно было пройти дюжину лиг, а затем повторить.
Бертран кивал, соглашался, но три копы старой чеканки даже за столь прекрасную вещь отдавать не спешил — у него их просто не было.
Торговались отчаянно. Суи даже нож хотел показать. Но, в конце-концов, сошлись на половине суммы. В нагрузку Бертран выдурил небольшой, в ладонь, складной ножик — не везде удобно пользоваться тем, что достался в наследство от Гарсуа, иногда нужна и работа потоньше.
Продавец и покупатель расстались довольные друг другом, пребывая в твердой уверенности, что друг друга напарили и обули, в плохом смысле слова.
Но главное было сделано, и теперь у Бертрана не осталось причин ограничивать себя. Зарок дал? Выполнил! Конечно, еще бы угол какой снять… Но с каждым днем становилось все теплее, а редкие дожди погоды не делали. В конце-концов, дураки в темном переулке никогда не кончатся!
Одно плохо — до наступления сумерек оставалось еще слишком много времени. Которое нужно было на что-нибудь потратить!
Бертран, присев на окатанную временем глыбу гранита у церкви, начал загибать пальцы, пытаясь сообразить, не пропустили ли он чего-нибудь из того, что был обязан сделать.
Городское пиво попробовал, вино освоил, сапогами обзавелся, девок городских, опять же, попробовал — и у них не поперек, как ни удивительно!
Суи покосился на ворота церкви. Возможно, могли что-то и халатники посоветовать, но вряд ли что полезное.
— Точно! — хлопнул себя по лбу Суи. Он еще ни во что не сыграл. Понятно, что Хунтею веры мало — знающий не утонул бы так глупо, но все же, но все же… Нужно хоть кого-то слушать. Создать себе, так сказать, моральный орантир.
— Эх, жаль Руфера, — искренне вздохнул Бертран. С ним определенно было бы интереснее. И он бы сразу пояснил, что это такое вообще, сей «орантир». По смыслу выходило, что это нечто путеводного огонька. Но на болоте тоже иногда всякое светиться, заманивая беспечных глупцов.
Бертран решительно поднялся, и пошел, вертя головой. Грамотея не хватало — приходилось по вывескам догадываться. Вряд ли четкие парни играют на большие деньги в скучных кабаках.
* * *
Нужные двери распахнулись сами собой буквально через миг. Будто того бродягу, держа за руки и за ноги, долго раскачивали, выбирая миг, когда Суи будет проходить мимо неприметного дома с кленовым листком на крохотной вывеске.
Вышвырнутый, шатаясь, встал на четвереньки, залез пальцем в окровавленный рот, и, утробно подвывая, начал выскребать крошево из зубов и игральных костей.
— Какие тут затеи-то происходят, — не удержался от восторга Бертран, — и без меня!
Из приоткрытой двери выглянул человек, глянул на Суи как барышник на коня, поманил беззвучно. Кивнув, Бертран бросил последний взгляд на костегрыза, пожал плечами, и вошел внутрь.
Раз зовут, значит, так надо. Значит, сразу в нем увидели достойного, кто не будет мухлевать с костями. Он бы и рад мухлевать, да не умеет.
— На деньги играем, господа? — солидно уточнил Бертран, сев за игральный стол, обтянутый засаленной, но очень дорогой на вид тканью. Провел рукой по зеленой ворсистой поверхности.
— Деньги — брызги! На интерес играем! — переглянулись остальные игроки.
— Ну, интересу у меня много!
— Эт хорошо… — маслянисто улыбнулся один из игроков, бородатый толстяк с бородой, заплетенной в пару дюжин косичек. — Мы любим молодых талантливых игроков, у которых интересу много! Кидай кости, наш юный друг, кидай!
Бертран и кинул. Чего тянуть то? Кости прокатились по грязной ткани, остановились. На каждой из граней, что смотрели в потолок, было всего по одному очку.
— Как-то не особо вышло, да? — уточнил Суи у компании. Потянулся за костями, для второго броска. — Вы, если что, поправляйте, первый раз играю.
— И поправим, и заправим! — оскалился второй, полная противоположность первому — лысый и худой, настолько, будто состоял из костей, кожи и ведра глистов. — Наш-то интерес, сам понимаешь, какой!
— Время убить, — кивнул Бертран, — понимаю…
Третий игрок, чем-то похожий на давешнего крысюка, беззвучно засмеялся, замахал ладонями. Пальцы у него были все в темно-синих, почти черных «перстнях», набитых прямо на кожу.
Бертран посмотрел на результаты второго броска — снова четыре очка на четыре кости. Проверил незаметно, на месте ли нож. Очень уж смех не понравился. Ненастоящий он был какой-то. Словно под «интересом» у этих троих понималось что-то этакое, о чем они забыли предупредить. Или не захотели.
Глава 9
Добрый день, господа!
Бертран облегченно выдохнул, лишь опутошив две кружки пива. Но мелкая противная дрожь продолжала сотрясать — зубы так и клацали, еще немного и крошиться начнут.
Но Ржавый Ликс не зря всю жизнь простоял за стойкой! Доски пола даже не скрипнули, а он уже рядышком.
— Добавить, как полагаю?
Суи выдохнул, сжал кулаки, попытался улыбнуться:
- Вина, добрый Ликс, и побольше!
Ржавый склонился с высоты своего роста — а он и без помоста за стойкой вытянулся в четыре локтя и курец*[мера длины. В теплое время года — до 20 см, зимой — 5–6 см]!
- Полагаю, правильного?
Бертран, который отлично понял разницу между винами, горько вздохнул:
- Зеленого, добрый Ликс, и побольше!
— Блевать в планы входит? — невозмутимо уточнил Ржавый.
Суи посмотрел на сбитые костяшки на левом кулаке, коснулся длинной свежей царапины — начиналась на щеке, уходила через шею на спину, и тянулась под одеждой чуть ли не до поясницы.
— А пожалуй, что и входит!
— Не буду уточнять, что же послужило поводом…
— Ох, бля! — стукнул Бертран по столу, скривился от боли в разбитой руке. — И не спрашивай!
И тут же добавил:
— Все равно ведь, сам все растреплю!
— Зато! — Ликс ткнул пальцем в потолок. — С героическими подробностями! Думаю, они стоят того, чтобы подождать.
— С героическими, — протянул Суи, скривился, — прям пиздец героическими!
— Ладно, — улыбнулся Ржавый, — пойду я за вином.
— Иди, иди, — снова скривился Бертран.
То ли подействовало непробиваемое добродушие Ликса, или пиво начало понемногу а может телу просто-напросто надоело трястись как в лихорадке, но понемногу начало отпускать.
А там и Ржавый явился, со всем заказанным, да еще с блюдом мелко нарезанных угрей в придачу.
— Порежешься еще, — объяснил кабатчик.
— Я такой, я могу, — фыркнул Суи и схватился за стакан.
Ржавый постоял рядом немного, покачал головой, словно отвечая кому-то невидимому, и вернулся за стойку. Как раз в «Нос» ввалилось с полдюжины гуртовщиков. От здоровенных мужиков было много (слишком много шума!), но и заказывали обильно. Если пиво — так ящиками, если мясо, то сразу тазами! Бертран как-то, по глупости, умудрился отозваться на дружелюбное приглашение подобной компании. Ух, и пили они тогда! Нынешние, похоже, ничем не отличались, сразу же начав громогласно оглашать список желаемого. Лица Ржавого Суи не видел, но довольную ухмылку мог разглядеть и сквозь коротко стриженный затылок хозяина.
Решив, что чужое счастье, штука хорошая, но и о себе забывать не стоит, Бертран ловко откупорил бутылку, сковырнув сургучную пробку ножом. Поморщился — клинок уродовала свежая царапина — поменьше, разумеется, чем у него самого, но куда болезненней! Нож-то, он не из мягкого мяса, сам собой не заживает!
Проведя пальцем по холодной стали, Бертран сунул оружие в ножны. Зайти к оружейникам, пусть зашлифуют. Завтра! Суи оглядел запасы, выставленные на стол расторопным хозяином, прикинул, как звенит кошель, вспомнил, как чуть было не закончилась утренняя стража…
— Нет, завтра никак! Послезавтра! — Бертран влил в себя первый стаканчик, вздрогнул от обжигающего пламени жидкого огня… — В общем, схожу непременно!
Выпивка разводила пожар в желудке, но в голове все так же правила серая, грязная осень — и снега порывы, да прям в рожу! Бертрану стало невыразимо скучно. Он размеренно наливал, выпивал, заедал, почти не ощущая вкуса… Вдруг расхохотался — до пронзительной
