аккуратно лежали любовно начищенные инструменты палача. При виде лезвий, щипцов и игл пленник в панике задергался, но его жалкие потуги ни к чему не привели, разве что на запястьях выступила кровь.
— Спокойнее, малыш, а то ты сделаешь за нас всю работу. — Змей потянулся сначала к скальпелю, но передумал и взял несколько маленьких острых пластин, размером с ноготок — собственно, для чего они и предназначались. — Начнем с этого. За каждый неправильный ответ или отсутствие ответа будет страдать один из твоих пальцев. Это не смертельно, но жутко неприятно.
— Пожалуйста… Пожалуйста… — шептал мужчина вперемешку со всхлипами, слезами и соплями.
— Приятель, возьми уже себя в руки! Как баба, ну честное слово, — Змей скривился. — Какой-то он скучный.
— Мужики уже не те, — согласно кивнул Ворон. — Давно хорошей работенки не попадалось.
— Ты совершенно прав, дружище. Итак, первый вопрос. Это простая формальность, малыш, мы уже знаем достаточно. Но правила есть правила. На какую организацию ты работаешь?
Мужчина судорожно сглотнул и дрожащим голосом проговорил:
— Синяя Бабочка.
— Умничка, умничка. Отвечай смелее, а то мы можем подумать, что ты не уверен или пытаешься что-то умолчать. Следующий вопрос будет тоже простой. Какую работу ты выполняешь?
— Я курьер. Передаю письма, но сам их не читал ни разу. Иногда передавал устные послания, — он явно нервничал, а нижняя губа так и дергалась, предвещая очередной срыв на рыдания.
— Кому и от кого ты передавал послания?
— Я не знаю никого из них по имени. — Змей поднял бровь и покрутил перед его лицом страшными пластинками для ногтей. — Это правда! — возопил он. — Я не знаю, кто из них был очередным курьером, а кто настоящим членом ордена. Даже курьерам передавались послания через других курьеров. Сколько было курьеров в цепи и кто из них не был подставным, сказать невозможно!
Инквизиторы переглянулись.
— Опиши подробно, каких людей ты видел, в каких местах вы встречались, какие были устные послания. Начнем с посланий.
— Ну это… Они только обозначали время и место. Шесть часов вечера, розовый сад. Три часа, большой камень. Даже не реальные названия, а какие-то только им понятные места.
Дознаватели снова переглянулись.
— Дальше. Что за люди?
— Я… я не знаю… обычные люди…
Змей схватил его за запястье и оттопырил палец. Пленник дернулся несколько раз, но инквизитор держал крепко.
— Клянусь! — По его лицу крупными каплями катился пот вперемешку со слезами. Глаза от страха вылезали из орбит. — Были мужчины и женщины, старики, дети… Пожалуй, детей было больше, чем всех остальных… Никого из них я прежде не видел и не встречал потом! Одежда самая обычная, внешность тоже, никакого акцента, вообще ничего!
— Ладно, малыш, я тебе верю, — Змей выпустил его запястье и вернулся на свое место. — Где вы встречались?
— Городские парки, улицы… Обычно ориентиром служил какой-нибудь предмет: фонарь, часы, скамейка… Мы должны были подойти к этому месту в определенное время и передать или забрать послание.
— Как с тобой впервые связалась эта организация?
— Я был на базаре. Ходил, делал покупки. Там было много людей. Ко мне подошел мужчина, одетый как торговец. Он спросил, не хочу ли я подзаработать. Нужно будет лишь передать послание в нужное время. Я согласился. И после этого в назначенное время я пришел на базар забрать деньги, а этот же мужчина сказал, что теперь я работаю на орден. Если буду передавать послания, буду получать жалованье, а если кому-то проболтаюсь, убьют.
— А потом как ты узнавал, когда и какие послания передавать? Как получал деньги?
— Деньги передавали курьеры, всегда разные. Указания иногда я находил под дверью, иногда передавали в толпе на улице.
— Получается, они всегда знали, где ты находишься и что делаешь?
Пленник сглотнул.
— Видимо, так.
Дознаватели переглянулись. И выражения их лиц не предвещали ничего хорошего.
— Если они за ним следили, то, скорее всего, уже знают о его пропаже, — сказал Змей.
— И нам не удастся использовать его, чтобы выйти на след настоящего участника шайки.
— Можем попробовать, конечно, но вряд ли из этого выйдет толк. Скорее всего, его убьют свои же.
— Ага.
— Так, что будем делать? Ничего полезного он нам не сказал, как и предполагалось. Убьем его?
— Согласен.
— Но ведь вы же обещали! — воскликнул пленник.
Оба инквизитора зловеще усмехнулись.
— Прости, малыш, но ты для нас бесполезен. Если отпустим тебя, все равно умрешь, так еще и про нас перед смертью разболтаешь.
— Жизнь вообще несправедлива, — философски заметил Ворон, выудил среди своих инструментов два скальпеля, один из которых передал Змею. — Что на этот раз, дружище?
— Я бы не отказался от сочного стейка на ужин.
— Значит, будем свежевать, пока он свеженький.
Змей захихикал, а Ворон растянулся в оскале. Пленник издал вопль, больше похожий на вой. Громила ловким движением рассек его грудь от межключичной впадины до живота, не задев при этом мышц. Пленник заголосил во всю. Совершенно безрезультатно.
— Может, голосовые связки ему вырежем? — предложил Змей.
— Нет, так забавнее.
Они одновременно начали снимать кожу, каждый в свою сторону, скальпелем отделяя верхний слой от мышц. Совсем скоро помещение погрузилось в тишину: от болевого шока у пленника остановилось сердце.
Глава 6
Вечер наступил незаметно, как это всегда бывает, когда есть с кем провести время. Совсем недавно они устроили свое маленькое соревнование, где по общему согласию в качестве оружия выступили деревянные шесты.
Кирс и Лавина остались наблюдать за остальными с балкона в неизменном обществе бутылочки красного сухого. Ева же вышла на площадку, одетая в вещи Кинея: широкие тряпичные штаны и майку, босиком. Первым ее соперником был Аристарк. К величайшему своему изумлению он оказался на земле уже спустя несколько минут.
Далее на площадке друга сменил Киней. Они провели два спарринга. В первом бою победа досталась девушке, во втором — мужчине. Сразу стало понятно, что их силы практически равны, но здесь свою роль по большей части сыграла выносливость, а не мастерство, скорость или тяжесть ударов. Выносливости на третий бой Еве явно не хватило.
Небольшая разминка пошла ей на пользу, сразу заныли мышцы рук и ног, уже практически потерявшие свою былую форму. Особенно это оказалось приятным после нескольких дней ничегонеделанья в камере городской тюрьмы.
Когда брат был дома, в перерывах между работой они часто устраивали разминку, иногда и отец решался поучаствовать. Но дома они никогда не соревновались, не ставили своей целью показать силу, потому что в случае победы одного из них и проигрыша другого они бы забросили свою работу и принялись бы усердно тренироваться, чтобы
