на себе повышенный вес не боясь снижения скорости. Собственно, это и было главным — этот маленький побочный эффект от повышения выносливости. Больше значение — выше максимум допустимого веса. Меньше процент заполнения до максимума поднимаемого веса — больше скорость передвижения. Логика выглядит как-то так. Да, у меня было очень много времени на разные эксперименты во время вынужденного заточения.
С дальнейшим маршрутом определиться было не сложно. Мы просто направились в сторону, противоположную от той, где вышли гоблины. Раньше нам уже доводилось сталкиваться с длинноухими зеленомордыми вредителями, и мы знали их главную силу и слабость.
Как и всякие зеленокожие, они становились сильней, находясь вместе. Два гоблина двадцатки — ничего. Пять гоблинов — уже бой на равных. Десять — для двух пустотников нашего уровня это смерть. И даже не важно какого уровня они будут. Пусть бы даже и первого — уклониться от десяти копий одновременно физически невозможно, даже если их запускают умственно неполноценные калеки.
Терми предложил отправиться на разведку, как всегда поступал в отряде Мархи. Вполне разумно, тем более, что никакого другого отряда, разведчиками которого те двое были, могло и не быть вовсе. Или он мог оказаться нам по силам, превратившись в опыт. Но я замешкался, и махнул рукой:
— Да черт с ним, лучше перестрахуемся.
На самом же деле я струсил. Не за себя, сколько за то, что не смогу проконтролировать и проследить за другом, когда мы разделимся. Если его поймают или убьют, я даже не смогу вовремя прийти на помощь с лечебными заклинаниями.
Да и чего уж там. Чего стоит хилл-одиночка без группы посреди незнакомой локации? Не смотря на все усилия, как боевой маг я так и остался безнадежно слаб со своим путем развития. Лекарь — да, отличный. Баффер — слабый, но не бесполезный. Как боевой маг — просто смешно.
Оставалась магия пустоты, но требуемая цена в виде повышения синхронизации, вернее, теперь сопряжения, а вместе с ней и новая порция фантомных болей, галлюцинаций и панических атак.. — ну его к черту. Тем более что и тут я постарался максимально прокачать скорее способности дебаффера, опасаясь выхода опасной силы из-под контроля. Хотя с ростом синхронизации у меня опять появились свободные слоты для этой стихии, а значит пустота меня снова может обрадовать антинаградой.
Едва нырнув в лаз у корней одной капли, мы тут же быстро обшаривали помещение, находили первую попавшуюся дыру и прыгали в следующую.
Каждая такая капелька — огромный застывший водный карман, собравшийся из невидимых глазу тончайших струек воды с поверхности, нашедших за множество лет упорных поисков путь к теплому миру Подземья. И в каждой за тысячи лет создался собственный микроклимат, свой набор флоры, а иногда и крошечной фауны.
Все такие места объединяли лишь горящие солнцем желто-оранжевые корнецветы. В силу вступал рыжий цикл, когда уже полностью раскрытый цветок светил в полную силу, давая самый яркий возможный в Подземье свет.
Однако вылезая из каждой пробитой корнецветом норы, мы всякий раз заставали новый, непохожий на все прочие, мир. Где-то растительность преимущественно была зеленой или синей, где-то встречалась заросли кристаллов. Один раз мы натолкнулись удивительное место, где беспечность чуть не стоила нам жизни.
Вылезая из очередного растительного пробоя, на сей раз довольно длинного и извилистого, где в одном месте я даже всерьез испугался застрять, мы натолкнулись на дикий пещерный сад. Покрытые жесткой каменной коркой деревья с плодами, напоминавшими по форме и цвету сердце. Я имею ввиду, анатомическое.
Судя по размеру, человеческое, орчье, или вообще, бычье. Бррр. Впрочем, это меня так от общения с гоблинами не туда тянет. На самом деле же ярко-алый фрукт был не сильно похож на нечто подобное помимо формы — он был настолько неестественно-ярким, что я готов был поклясться в отсутствии такого цвета в моей прошлой жизни вообще. Это определенно был именно оттенок красного, но если я попробую его описать, то на ум приходит лишь «как во сне». Ярче, чем я думал бывает в реальности.
Верх фрукта отливал коричневой с оттенком фиолетового и состоял из намертво приставших к фрукту частей листа и ветки. Иначе, чем переломив саму ветку, Терми не смог никак снять фрукт с каменного пещерного древа.
При этом никакого внешнего источника света в кармане не было. Солнечный свет отлично заменяли корнецветы, разросшиеся в этом кармане втрое активнее, чем обычно.
Разбойник попытался осторожно надрезать фрукт ножом во избежание неприятных сюрпризов. И именно эта механическая предосторожность, выполненная вором на автомате, спасла ему жизнь. С глухим стуком, будто лопнувшая скорлупа грецкого ореха, фрукт разлетелся в руках у друга, орошая пространство вокруг острыми, словно ножи, семенами.
Впившееся в тело пара тонких острых косточек не причинили большого вреда, но попади такая штуковина в глаз или даже в шею — и можно погибнуть на месте.
Терми повезло чуть больше: не смотря на то, что злосчастный фрукт рванул прямо у него в руках, все семена пришлись по кольчуге, сбив той прочность сразу на две трети и прорезав пару внушительных дыр. Могло быть куда хуже.
Вот только местные фрукты, подобно минам, активно просили о помощи ближайших соседей — подстреленный косточкой фрукт со стуком приземлился на землю, разлетаясь на ошметки, подобно первому. А вслед за ним и третий, четвертый, пятый… Каждый давал по нам свой собственный залп картечи, и я был вынужден начать отбивать нас собственной магией. Вернее, пытаться.
Когда мы уже начали думать, что фрукты никогда не прекратят пытаться нас расстрелять, все вдруг стихло. На каменном полу валялись десятки пробоин. Мда, таким растениям и впрямь что земля, что камни — все едино.
В местах, где меткий выстрел семечки расколол камень, тут же показались молодые побеги новых скрюченных фруктовых деревьев. Слишком быстро показались, я бы даже сказал. В пару мгновений зеленые насаждения локации были удвоены, а новые представители флоры помимо безумной акселерации, оказались еще и обладателями прямо-таки на редкость злобного нрава и несвойственной растениям подвижности.
Ближайшая к нам агрессивная поросль принялась тут же оплетать ноги, лишая возможности двигаться. И конечно же, каменному растению было глубоко начхать на пар и кипяток. В бой вступил Терми, принявшись резать росшие из земли путы.
Иней. Снежный оберег.
Обмороженное растение замедлилось и перестало расти, позволив другу благополучно закончить процесс выкорчевывания.
— «Садовода» мир не дал? — не преминул спросить я.
Вор слабо улыбнулся, не желая даже говорить слишком громко рядом со взрывоопасными растениями.
— Нужно собрать
